и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Оскару, Эмилю и Лени –
моим Отчаянным
Трое Отчаянных скучают
Ничего не происходило.
Наша маленькая улочка стояла совсем пустой среди полуденной жары.
С неба палило солнце. Герани по соседству повесили головы. Бумажная обёртка от леденца на палочке валялась в пыли. Не было ни ветерка, который сдул бы обёртку с булыжной мостовой.
Трое Отчаянных лежали на траве в смертельной скуке.
– Пф-ф, скукота, – сказал мой младший брат Том, по прозванию Буффало Том.
– Такой скукоты ещё никогда не бывало, – подтвердил я. Меня называли лучшим следопытом всего Запада, Востока и остального мира тоже. Вообще-то меня зовут Тео, всего лишь Тео. – Не-е, такой скукоты до сих пор не бывало. Разве что вчера.
И я толкнул Тома, просто так, от скуки. И он меня толкнул, потому что ему тоже было скучно. Да, можно толкаться и лёжа.
– Машина, машина! – воскликнула наша младшая сестра Лотти, также известная как Лассо-Лотта. И от волнения так стиснула своего резинового единорога, что выдавила из него весь воздух.
– Да-да, с чего бы вдруг машина? – не поверили мы.
Но тут мы и сами услышали: действительно приближалась машина. И это при том, что по нашему переулку машины почти не ездят. Что же могло случиться?!
– Готовься к бою! – крикнул Буффало Том.
Мы вскочили и ринулись к забору.
– Я тоже хочу! – вопила нам вдогонку Лассо-Лотта.
Я дал ей водяной пистолет. Маленький, красный.
Буффало Том перевернул большое ведро, чтобы Лотта встала на него.
– Водой – огонь! – скомандовал я.
Лассо-Лотта сосчитала:
– Лаз, два, пять.
Мы прицелились. Мы попали. Мы ликовали.
Тут взвизгнули тормоза.
Машина остановилась.
Мы спрятались за забором и втянули головы.
Кто-то ругался. Хорошо было слышно через окно автомобиля с опущенным стеклом.
Открылась водительская дверца. Вышел мужчина.
Это мы смогли определить по большим, чёрным, блестящим ботинкам, посмотрев в щель под забором.
– Ой-ой, – выдал Буффало Том.
Лассо-Лотта весело захихикала.
– Кто это сделал? – прозвучал грозный мужской голос.
– Мы! – крикнула Лассо-Лотта и захихикала ещё громче.
– Бессовестные! – ярился человек с грозным голосом. И ноги в чёрных ботинках начали неистово подпрыгивать. Каблуки при этом стучали по булыжной мостовой. – Сейчас же выходите, безобразники!
Лассо-Лотта посмотрела на Буффало Тома.
Буффало Том посмотрел на меня.
Я побежал за мамой.
Мама проявила миролюбие.
Мужчина – нет. Он продолжал ругаться.
– Какая наглость! Как вы воспитываете детей? – И, наконец, он сказал: – А хуже всего эти водяные пятна на моём лаке.
Мы посмотрели на его машину. Она была такая же чёрная и блестящая, как и его ботинки.
– Это вы серьёзно? – спросила мама.
– В конце концов, я только что с мойки. Заплатите мне двадцать евро, чтобы я ещё раз заехал на автомойку. – И он требовательно протянул руку.
– Вот уж точно нет, – сказала мама. – До свидания.
И она снова закрыла калитку. Со стуком.
Мужчина за забором продолжал ругаться. Но без мамы ему, видимо, было скучно. И он снова сел в машину. Чёрные ботинки ещё раз блеснули перед тем, как дверца машины захлопнулась. И он уехал.
– Мама, а что этот человек делает, когда идёт дождь? – спросил я.
– Ругается, – ответил Буффало Том.
Мама сделала глубокий вдох. И выдох. И ещё раз. И сказала:
– Тео! Том!
