выполнять свою работу на общее благо. Больше никого не расстреливали, всё пытались решать более гуманными способами. Собрания проводили в главном зале минимум два раза в месяц.
Столовая была излюбленным местом, но вмещала за один раз не более пятидесяти человек. Поэтому, как и говорил смотритель, у работников из разных отделов время приёма пищи было индивидуальным, только охранники и айтишники могли есть не по расписанию. Когда один из нас уходил в столовую, второй оставался дежурить на объекте. На столовую приходилось больше всего работников, а именно двенадцать человек. И охранников здесь было трое – следили, чтобы никто не воровал еду. Едой нас не сильно баловали, но готов поспорить, окажись мы на поверхности, всё было бы ещё хуже. Консервы, яйца, овощи из теплиц, супы, макароны и крупы – всё это основной повседневный рацион. Один-два раза в месяц на обед выдавали куриное мясо, а двоих свиней забили только через пару месяцев. Пили в основном воду, иногда молоко и чай, в очень редких случаях из запасов раз в две-три недели выдавали кофе. Иванцовский лично планировал рацион на месяц и передавал список выдаваемых продуктов работникам кухни.
За системы видеонаблюдения тоже отвечали сотрудники из айти, за которыми присматривала охрана. Камер было немного – всего двадцать штук, одна из которых сломалась уже через месяц. На самых нижних этажах бункера находилось водохранилище. Сложная система с подачей и фильтрацией воды, устройство работы которой я так и не понял до конца. За всё опять же отвечали трое айтишников и лично Иванцовский. В убежище была даже горячая вода, но её берегли. Котельная работала на угле и находилась в соседнем с водохранилищем помещении. Вентиляция от неё выводилась в крематорий, далее по смежной трубе на поверхность. Мощностей котельной не хватало для того, чтобы бесперебойно обеспечивать весь бункер горячей водой, но что-то мне подсказывало, что смотритель просто берёг уголь. Каждый житель убежища мылся строго по карточкам: раз в десять дней по пять-семь минут. Охранники и айтишники могли мыться раз в неделю и до десяти минут. Трое бюрократов, которых приставили работать в душевых, всех записывали и в конце каждого месяца предоставляли отчёты лично Иванцовскому. Что касается прачечной, то ситуация была более сложной, чем со всем остальным. Обычно все стирали свою одежду вручную и под холодной водой. Изредка, не чаще, чем раз в месяц, жителю убежища могли выдать немного порошка и дать постирать свою одежду в одной из шести машинок-автоматов. Это правило распространялось даже на нас и айтишников. Иванцовский утверждал, что стирального порошка в убежище немного, да и всего шесть машинок на такую толпу надо было беречь. Перед стиркой мы снимали робу и надевали свою обычную одежду, в которой пришли сюда в день катастрофы. На одном из собраний смотритель заявлял, что новую одежду будут выдавать раз в полгода. Я был на складе с одеждой, её там действительно было немного. Думаю, тех комплектов, что там хранились, хватило
