объяснили, что он заметен на тонких уровнях. Как свет в ночи для того, кто может там видеть. Особый образ жизни и специальная подготовка позволяют некоторым индейцам проделывать такие штуки. Экстрасенсы, говоря современным языком. Кстати, не знаете, что вызвало его активность? Вы что-нибудь делали с ним?
– Я ничего не делал. Говорю же, что не держал его в руках.
Профессор удивлённо посмотрел на меня:
– Анна?
У меня возникло чувство, что я отвечаю урок учителю, стоя у доски.
– Я хотела здоровья мужу и нормальной жизни для нас обоих. И я не хочу расставаться с нашей находкой.
Родригес поёрзал на стуле, обдумывая мои слова.
– Но как? Как Вам удалось открыть «Глаз Игуаны» без подготовки, без обряда, без посвящения?
– Я молилась.
– И всё? А кому?
– Разве это важно, если искренне просишь?
– Интересно, интересно… – Родригес барабанил пальцами по своему портфелю, раздумывая. – А потом что?
– Потом камень вздрагивал. И мне было очень плохо.
– Вот-вот, – сказал Родригес уже вполголоса, словно сам себе.
– Что это значит, профессор? И что это за камень? – Сэм внимательно смотрел на учёного.
– Камень? – переспросил тот. – Редкая разновидность зелёного агата. С ювелирной точки зрения – середнячок, не имеющий особой ценности. Золото, кстати, тоже не самое чистое. Важно другое. Считается, что такой камень обладает магическими свойствами. А именно этот добыт в определённом месте в нужное время и обработан особым образом. В этом его ценность. И я не решусь даже думать о его возрасте.
– Откуда Вы это знаете? Вы же его никогда не видели?
Учёный усмехнулся.
– Я много лет занимаюсь возвращением таких реликвий «на родину», так сказать. А «Глаз» – одна из важнейших в культе майя. И сведения о нём передаются среди жрецов от поколения к поколению. К тому же, триста с чем-то лет после его утраты, не такой большой срок, чтобы забыть о нём. С Вашего позволения, – обратился он ко мне, – я бы хотел взглянуть на амулет. Это возможно?
Я вышла из-за мужа, встав рядом с ним, и вытащила из-под рубашки предмет нашего разговора. Мне даже показалось, что камень как-то по-особенному блеснул, отражая неяркий свет библиотеки.
Профессор, не ожидавший такого быстрого осуществления своей просьбы, уставился на медальон. Он медленно поднялся, небрежно сбросив портфель на стул, и осторожно приблизился ко мне. Нагнувшись, чтобы его глаза оказались на одном уровне с камнем, левой рукой он взялся за оправу очков, а правую отвёл за спину.
– Ицамна… – прошептал он через минуту созерцания, во время которого он, кажется, не дышал.
Я спрятала амулет под ткань.
Профессор медленно выпрямился и принялся неторопливо расхаживать между стеллажей
