самый Юрятин и не вспомнил, если бы как-то его не упомянул в своих незабвенных произведениях Борис Пастернак, который жил здесь недолго в далекие предреволюционные времена, точнее говоря, проезжал как-то мимо и ненадолго задержался. Действительно, заводов и пушек у нас, как известно, полным-полно, а Пастернак – он такой один. Большинство юрятинцев, правда, стихов Пастернака не читали, но все же и не осуждали, как в свое время знатные ткачихи и забойщики. А это уже прогресс, знаете ли! Юрятинцы, вообще узнавшие о некоей духовной связи с Нобелевским лауреатом лишь недавно, благодаря подвижнической деятельности профессора Акбашева (с которым мы еще увидимся), страшно гордились данным фактом и, возможно, во многом потому считали себя (кстати, не всегда необоснованно) наследниками и носителями некоей Высокой Культуры. В городе рос и развивался год от года Культ Культуры, сопровождавшийся выражениями типа «культурный феномен Юрятина», «наследие великого поэта», «дух Пастернака» и проч.
Вадим Петрович Чехолто, с которым будут так или иначе связаны основные события нашей книги, – коренной юрятинец, родившийся и выросший здесь на берегах реки Камы. В Тот Самый Год нашему герою исполнилось 24 года.
Октябрятское детство героя ничем не отличалось от детства всех детей той эпохи, непременными атрибутами которой были висящий на шее ключ от входной двери, заменявший советским детям крестик, и звездочка с ликом вождя. В те годы про Культ Культуры в Юрятине еще не знали, зато повсеместно присутствовал совершенно иной культ.
Вадим хорошо учился, в первые три года своего обучения в школе он вообще редко когда получал отметки ниже «пяти», учиться ему было порой даже скучно из-за простоты заданий. После школы он мчался домой делать уроки, играть со старшим братом и ждать родителей. Уставшие от строительства коммунизма родители возвращались, чтобы поужинать, послушать пластинки Лео Сейера, АББА и Демиса Руссоса и посмотреть программу «Время».
Вадим тоже смотрел программу «Время», причем один из сюжетов надолго запал ему в память. Уже потом, много лет спустя Вадим вспоминал, как корреспондент советского телевидения брал интервью у седого бородатого американца, который устроил лежачую голодовку напротив Белого дома в Вашингтоне, протестуя против чего-то ужасного в американской политике. День за днем корреспондент приходил к несчастному американцу узнать о состоянии его здоровья и проверить твердость духа. С твердостью все было в порядке, но вот здоровье с каждым днем становилось все хуже, пока однажды седой протестующий бородач не оказался на больничной койке. Маленького Вадима поражало, что, помимо советского корреспондента, никто не подходил к несчастному, не интересовался, как там он, не говоря уж о жестоких политиках, которые из сочувствия к голодающему все никак не могли прекратить творить это что-то свое ужасное.
Помнится даже, что после одного из таких сюжетов Вадим сказал как-то в сердцах маме: «Хорошо, что мы живем в нашей стране, мама, у нас такого вот (показывая на экран) нет!».
