и через несколько секунд Саймон перестал о чем-либо волноваться. Ему помогли подняться с платформы и устроиться в удобном кресле. Дали чашку с горячим сладким напитком. Женщина-врач спросила насчет царапин, и Саймон вялым голосом объяснил, что его покусали какие-то местные насекомые в элакуанкосской гостинице – он всегда выдавал эту версию, и собеседники, как правило, верили.
Потом врачи ушли, он остался в помещении один. За стеклянной стеной, отделявшей кабинет от коридора, тоже никого не было, если не считать робота-уборщика. Саймон без интереса огляделся: белые стены, шкафы из голубого пластика, серебристо-серый стол в форме запятой. Шкафы… А в шкафах – медикаменты! Значит, там должен быть метарин.
Саймон поднялся. Несмотря на то что отупляющее действие укола еще не прошло, он испытывал некое подобие возбуждения: метарин его спасет, метарин – это жизнь… Хотя, конечно, до мейцана ему далеко.
Распахнув дверцу шкафа, Саймон начал перебирать флаконы и коробочки с яркими этикетками. Вот. Нашел! Вытряхнув на трясущуюся ладонь сразу пять таблеток, бросил их в рот.
Звук открывающейся двери. Саймон, давясь, глотал таблетки.
– Господин Раос, что вы делаете?
Он оглянулся – на пороге стояли оба врача – и зажал в кулаке упаковку метарина. Пусть попробуют отобрать: он будет лягаться и кусаться, но никому не отдаст!
– Вы наркоман? – спросил незиец. – Так мы и думали…
Ничего не ответив, Саймон рухнул в кресло. Таблетки подействовали, к нему понемногу возвращалась способность здраво соображать, и теперь он, припоминая, что натворил на складе, пытался изобрести объяснение, которое избавит его от необходимости возмещать «Аониде» причиненный материальный ущерб.
Глава 5
Пересадочная станция приближалась – сложная серебристая конструкция на черном фоне, издали похожая на популярную у незийских детей игрушку из тонких металлических плоскостей и проволочных дуг, взаимное расположение которых можно менять, пока не надоест. Тина вместе с другими пассажирами находилась в обзорном салоне. Засунув руки в карманы комбинезона, она стояла перед стеной с изображением внешнего пространства и смотрела на станцию, не испытывая никаких эмоций, связанных с давней катастрофой на «Эдлоосе». Та катастрофа дала ей свободу. Когда она сказала Ригану, что согласна платить за свободу, она не кривила душой. Сейчас она имела все то, что когда-то в прошлом представлялось ей желанным, но недостижимым: необъятный многоцветный мир, друзей (пусть их было не слишком много, но они были), а также возможность путешествовать и жить без оглядки на манокарские законы.
К ней протиснулся Риган.
– Вы уложили свой багаж? «Аонида» задержится тут ненадолго.
– Да. Он у меня небольшой.
Свет далеких белых звезд пронизывал тьму, а потом сбоку появилась Ракса – здешнее солнце, по лицам пассажиров заскользили блики, люди заахали и зашевелились. Иллюзия того, что стены, отделяющие салон от космоса, прозрачны, как стекло, была настолько полной,
