дорогими, но вполне приличный кирпичный дом с довольно высокими потолками. Станция метро находилась в пяти минутах ходьбы, что ещё более увеличивало стоимость квартиры. Алексей Тимофеевич и Лёля смогли купить квартиру в подобном доме, и в подобном месте только продав две своих совсем не плохих квартиры. Не додумав эту мысль до конца, Алексей Тимофеевич зашёл в лифт, поднялся на четвёртый этаж и позвонил в новенькую бронированную дверь со сверкающим номерным знаком. Он позвонил один раз, решив, что если дверь не откроют, звонок не повторять. Но дверь открылась почти сразу. И открыл дверь Вадик. Алексей Тимофеевич видел его раньше на одном концерте, на который были приглашены все участники ансамбля, а также их друзья и родственники. Этот концерт проводился в городе ежегодно, и назывался «Восточный базар» Город со дня своего основания был многонациональным и таким остался до настоящего времени. В концерте принимали участия все землячества, имевшие хоть какое-нибудь отношение к востоку, а также ансамбли восточных танцев. После выступления ансамбля «Цветы Востока», где солировала Анита, Алексей Тимофеевич видел, как она после танца спустилась по боковой лестнице в зал, как Вадик поднялся ей на встречу, и укутал её голые плечи большим оренбургским платком, который до этого держал на коленях. Он помнил также, расплывчатый в полумраке профиль Аниты, нежный и томный профиль женщины любимой. Самого Вадика он не очень запомнил, но эта картина – Анита в оренбургском платке поверх восточного костюма в нежных мужских объятиях была замечена многими и выглядела красиво.
Теперь Вадик стоял перед Алексеем Тимофеевичем, и он мог рассмотреть его получше. Но в проёме двери лицо казалось расплывчатым тёмным пятном. Вадик открыл дверь, ничего не спрашивая, и теперь молча стоял на пороге Алексей Тимофеевич понимал, что нужно придумать причину своего посещения, но потом решил, что совсем не обязательно и двинувшись вперёд спросил:
– Можно пройти?
Вадик молча посторонился. Алексей Тимофеевич миновал тёмную прихожую и зашёл в комнату, которая очевидно претендовала быть гостиной. Здесь стоял большой телевизор журнальный столик и два мягких кресла. Через открытую дверь была видна вторая комната – спальня с широкой кроватью и большим зеркалом. Комнаты одна в одну. Неудобная планировка. Впрочем, стены здесь не капитальные и дверь находится почти у самой стены. Так что здесь нетрудно сделать перепланировку, чтобы комнаты были отдельными. Почему он об этом думает, какое это вообще имеет значение. Ну, очевидно, какое-то имеет, раз он об этом думает. Вся мебель не самая дорогая, но и не дешёвая неплохо для грузчика и танцовщицы, которая никогда не ходит между столиками. Вадик зашёл в комнату и встал у стены. Комнату освещал свет настольной лампы. Вадик, зайдя вслед за Алексеем Тимофеевичем, зажёг верхний свет. И только тут Алексей Тимофеевич понял, почему Вадик открыл дверь, ничего не спрашивая, и молча пропустил его в комнату. Вадик был пьян. Пьян трагически и безнадёжно, пьян, как человек в принципе не пьющий и пить не умеющий, но не видящий другого способа утихомирить боль.
