ее подержала, но обратила внимание присутствующих на свою больную ногу. Куда на такой ноге в распутицу доберешься?
Все недоуменно посмотрели друг на друга и решили обратиться за советом к Марье Петровне, благо та уйти далеко не успела, догнали.
– Не надо никому идти, – спокойно произнесла знахарка, – Поминки пройдут, он сам явится.
– Откуда знаешь? – удивилась Элеонора Григорьевна.
– Знаю.
– А если не явится? Тогда что? – осторожно поинтересовалась Тоська.
– Тогда я пойду, – заявила Марья Петровна, – Все одно в Селки собиралась. Спички кончаются.
– Как через речку то переберешься? – поинтересовалась бывшая доярка.
– Вплавь переплыву, – пояснила знахарка.
– Какие поминки без похорон? – пожала плечами Вера Сергеевна, – А как хоронить без бумаги? Кто бумагу даст?
– Да. Смерть необходимо освидетельствовать, – поддержала её бывшая учительница, – Порядок надо соблюдать.
– Пускай в доме лежит. Река спадет – видно будет, – посоветовала знахарка и пошла по своим делам дальше.
Переглянулись старушки, побрели обратно на двор Пырьевой.
– Чего-то не поняла я. Не хоронить, что ли? – первой нарушила молчание Анастасия Павловна.
– Без бумаги хоронить нельзя, – глубокомысленно выразилась Элеонора Григорьевна.
– Что значит нельзя? Почему нельзя? Мы что, убили ее что ли? Чего нам бояться? – встрепенулась Вера Сергеевна, – Если кто сомневается, пускай выкапывает и смотрит. Надежде больше трех дней в дому лежать нельзя. Не положено. Не по-христиански. Мы виноватые что ли, что реку пройти невозможно? В конце концов, это наша деревня. Мы тут решаем, как жить, кого, когда и где хоронить. Народ мы или как?
– Теперь в стране демократия, – согласилась бывшая учительница, – Старые порядки ушли в прошлое. Теперь власть на местах устанавливается. Пора и нам почувствовать себя хозяевами. Мы сельский сход. Как решим, так и будет. Я об этом в журнале читала.
– Ну, а ты, Тоська, как думаешь? – поинтересовалась самогонщица.
– Я как все, – скромно ответила та.
– Значит, похороним на нашем кладбище, – вывела резолюцию Вера Сергеевна, – Там родители ее лежат. Рядышком и её положим. Все согласны?
Возражений не поступило.
– Тогда, может, и трех дней ждать не будем? Чего ждать? – двинулась дальше энергичная самогонщица, – Днем раньше, днем позже. Какая теперь разница? Завтра и похороним. Как, бабы, думаете?
Анастасия Павловна в ответ залилась слезами, а просвещенная Элеонора Григорьевна только пожала плечами, мол, делай, как знаешь.
* * *
Весь день трудился старик над непокорными, старыми досками. Взопрел от усердия. Пилил, стругал, приколачивал.
