у Марии были другие планы на конунга. Но, всё изменилось, как-то само по себе. Она влюбилась в него – своего первого и последнего мужчину.
Когда он уходил на охоту – управительница ждала его, прислушиваясь к шороху шагов, наблюдая в проём двери, его возвращение и не засыпала, пока Хальв не вернётся. Перед родами, она ждала его с очередной охоты. Только, как не молила, смотрительница дома послать ей обнадёживающий скрип снега под ногами – зловещая, угрожающая, страшная тишина стояла в ушах.
– Что-то, не так?! – подумала она. Эта мысль, теперь не покидала её весь вечер и, лишь нарастала и нарастала. Тревога эхом пульсировала в её голове:
«Что-то не так?!!»
«Что-то не так???»
Первые порывы ветра закачали кроны деревьев, царапая ветвями по скату крыш. По снегу поползла первая позёмка.
Где-то прокричал филин – как скорбный сигнал беды.
– Надо идти! – решила Мария. – Пока не замело следы.
Быстро собравшись, беременная направилась по следам, утопая в сугробах по пояс. Ступая, след в след, она не ощущала дна своими ступнями, благодаря большому животу.
Смотреть по сторонам не имело ни какого смысла – снежная пелена кружила так, что ничего не было видно. От ветра и снега у неё потекли из глаз слёзы. Замёрзло лицо. Руки и ноги ломило. Вдобавок ко всему прочему – на неё напала дрожь. Зубы принялись издавать такую дробь, что ей стало страшно. Что её могут услышать волки, и она не доползёт, и не поможет любимому.
Порывы леденящего ветра усиливались, пытаясь склонить стволы деревьев к земле, а то и, вырвать их с корнем. Холодный ветер гулял в полах её заштопанной одежды, пронизывая до самых костей. Снег колко бил по лицу и таял, стекая. Управительница вытирала лицо, полами рукавов, стараясь не давать потёкам обледенеть. От холода руки и ноги продолжали коченеть, она ёжилась, но не останавливалась. Непогода продолжала свирепствовать, но Марию пугало лишь одно – как бы совсем не замело следы. Она даже принялась паниковать, по этому поводу. Не обращая внимания, на немеющие от холода конечности и интенсивно-стучащие зубы, она ускоряла и ускоряла шаг.
И тут, смотрительница увидела, два тёмных пятна. Прямо на взгорке, через ложбину, почти у самого основания возвышенности.
Изо всех сил, работая руками и ногами, преодолевая снежную насыпь, она вползла на вершину сугроба. Перед ней лежал человек и чуть поодаль – медведь. Метель утихла. Небо посветлело. Луна, выглянувшая между туч, отчётливо освещала место поединка двух существ – рода человеческого и шатуна, покинувшего берлогу.
От усиленного движения у неё закружилась голова, но состояние радости безраздельно поселилось и завладело ею.
– Слава Богу! – вымолвила Мария, и счастливая скатилась вниз, прямо в открытые объятия замерзающего Хальва. Она перевернула его на спину. Ирвинг застонал.
– Живой! – просияло внутри неё.
Глубокая рваная рана напугала её, но благодаря толстенному зипуну конунг остался
