и атлетической доблести; устраивались состязания двух борющихся групп, противопоставлялись их силы и способность кричать громче, на обязанности каждого лежало повторять эти крики вместе со своей партией все время, пока происходила репетиция битв, служивших подготовкой к позднейшим, более серьезным триумфам в колледже и университете, где лишь сильнейшие в материальном и физическом отношении будут приняты в великие студенческие братства, чтобы выполнять с совершенной ловкостью и грацией свои социальные и физические функции.
Банни, как мы знаем, отвечал всем требованиям школьной общественности. Он обладал англосаксонскими чертами лица, огромным количеством свитеров и ездил в школу на машине последнего модного образца текущего года. Он был принят в самые изысканные кружки и присутствовал при всем, что в них происходило. Он необычайно всем интересовался, так как никогда раньше не представлял себе, что на свете существует такое огромное количество молодежи, хотел знать каждого и жадно наблюдал – широко раскрыв глаза и развесив уши – и учителей, и учеников. Но между ним и остальными учениками всегда стояла какая-то стена – нечто рассудительное, старомодное и «чудно́е», причиной которого была его большая осведомленность в нефтяном деле. Недаром Берти сделала ему жестокое замечание, что у него под ногтями нефтяная грязь. Он никогда не думал, подобно прочим баловням фортуны, что деньги растут на деревьях, зная, что они достаются тяжелым и опасным трудом. Да и дома было такое положение, которое он понимал вполне ясно: отец был далеко не уверен, что выбранная школа самое подходящее место для мальчика, и постоянно наблюдал за ним, вел с ним беседы, чтобы узнать, какие мысли выносит Банни оттуда. Таким образом, перед мальчиком открывалась постоянная возможность сравнивать школьный метод воспитания с методом отца, решая для себя, который из двух более правилен.
Перед вступлением на новое поприще у Банни произошел с отцом так называемый серьезный разговор, чрезвычайно удивительный и любопытный. Во-первых, папочка соглашался предоставить ему автомобиль на следующих условиях: Банни должен был дать слово никогда не переходить за предельную скорость, ни в городе, ни за городом. Замечательный пример двойственного морального закона: сам папочка делал это не раз и совершенно открыто! Но он был взрослый и мог сам судить о скорости, и, кроме того, ему служили извинением важные дела. Что касается Банни, то в школу ему предстояло отправляться очень рано, а в остальное время он стал бы кататься исключительно для собственного развлечения. Банни, конечно, разрешалось катать в машине посторонних, но сидеть за рулем он должен был сам, никому другому этого не разрешая, – у папочки нет денег устраивать бесплатный гараж для всего школьного братства, и Банни хорошо сделает, если скажет, что таков закон, установленный раз навсегда отцом. Далее отцу хотелось, чтобы Банни дал ему обещание не курить и не пить спиртных напитков, пока ему не исполнится двадцать один год.
