и почти сразу же заснула, прижав лютню к груди, как любовника. А вот Эр'рилу так и не удалось заснуть. Стоило ему задремать, как начинали преследовать кошмары. Наконец он отказался от попыток уснуть и стал наблюдать за восходящим солнцем.
Он смотрел на пробивающийся в узкое окно свет, а в голове беспорядочно метались воспоминания, возвращались прежние страхи, возникали вопросы. Почему он остался с этой странной женщиной? После того как она закрыла глаза, а ее дыхание стало ровным, он мог бы выскользнуть из комнаты и скрыться в ночи. Однако слова Ни'лан проникли ему в душу.
Был ли какой-то смысл в этой встрече с нифай, как она себя представила? Была ли магия в полыхавших яблоневых садах? И почему… почему он вернулся в эту проклятую долину?
Впрочем Эр'рил знал ответ на последний вопрос. Его всегда неудержимо влекло сюда. Прошлой ночью была годовщина создания Книги и, что еще хуже, – гибели брата. Перед глазами воина и сейчас стояла картина: Шоркан, Грэшим и мальчик, чьего имени он так и не узнал, сидели на корточках в восковом кольце под гулом далеких барабанов. Воспоминание было ярким и четким, как будто это случилось вчера.
Пятьсот зим назад он стоял на таком же постоялом дворе, крепко сжимая в руках Книгу, а под ногами растекалась лужа крови невинного мальчика. Именно в то мгновение для Эр'рила остановилось время, хотя сам он об этом тогда не знал. Прошло немало лет, прежде чем он осознал, что в тот день на него было наложено проклятие – он перестал стареть. Ему предстояло наблюдать, как дряхлеют и умирают дорогие его сердцу люди, а сам он продолжал оставаться молодым. Эр'рил не раз с горечью видел в их глазах обиду и укоряющий вопрос: почему я старею и умираю, а ты остаешься молодым? Наконец эта мука стала невыносимой, и он покинул родные края. С тех пор воин скитался по миру, он навсегда потерял дом и друзей.
Однако каждые сто лет он возвращался в долину, надеясь найти ответ на мучившие его вопросы. Когда все это закончится? Почему он не умирает? Но до сих пор так и не получил ни одного ответа. По мере того как шло время, шрамы, полученные в той страшной битве, затягивались. Люди забывали, мертвые герои лежали в своих могилах, и никто больше не вспоминал о них. Через каждое столетие он возвращался, чтобы почтить память тех, кто пал в битве с повелителями ужаса. Пусть хотя бы один человек помнит об их мужестве и жертвах.
Эр'рил знал, что может упасть на свой меч и навсегда покончить с проклятием, такая мысль не раз являлась ему во время долгих бессонных ночей. Но сердце запрещало ему так поступить. Кто тогда вспомнит о тысячах погибших в ту ночь сотни зим назад? И Шоркана, пожертвовавшего жизнью ради Книги, – разве Эр'рил мог не исполнить свой долг, когда его брат отдал так много?
Каждые сто лет Эр'рил возвращался в долину.
Ни'лан проснулась. Он видел, как она потерла веки и щеки, стирая остатки сна. Эр'рил вежливо кашлянул.
Женщина приподнялась на локте.
– Уже утро, так быстро?
– Да, – ответил он, – и если мы хотим успеть сесть за стол, чтобы позавтракать, нам не стоит медлить. Я слышал, как люди всю ночь бродили по коридорам.
