сколько же слуг переменил Томас по причине их гибели.
– Нет, что ты. – Лорд Бейрил покачал головой. – Я решил не доводить наказание за излишнюю болтливость до таких крайностей. Обычно все ограничивается лишь обмороком.
Я прикусила язык, удерживая себя от резкого ответа. Произнесено все было таким снисходительно-горделивым тоном, будто Томас считал себя по меньшей мере настоящим гением. А по-моему, он поступил со своими слугами просто мерзко!
– Заметь, я никого не принуждал пройти через эту так называемую процедуру, – проговорил он, без труда прочитав мои истинные эмоции по выражению лица. – Деньги, Аль. Все дело в деньгах. Каждый из них был волен отказаться. Но деньги в прямом смысле слова заткнули им рты.
– А если кто-нибудь из них захочет взять расчет? – не удержалась я от вполне закономерного интереса. – Или же ты вздумаешь кого-нибудь уволить? Что, бедняга так и останется немым?
– Нет, – после секундной заминки признался Томас. – На этот счет у меня приготовлены еще одни чары. Чары забвения, так сказать. Слуга, вздумавший уйти из моего дома на поиски лучшей доли, забудет обо всем, что с ним случилось здесь. – Подумал немного и исправился: – Ну, то есть он будет, конечно, помнить, что работал на меня. Но в его памяти не сохранится никаких подробностей. – И после еще одной крохотной заминки признался: – По крайней мере, так должно быть в идеале. На деле мне еще ни разу не пришлось прибегнуть к столь суровым мерам.
– Почему? – с некоторым замиранием сердца поинтересовалась я, в воображении уже нарисовав красочную картину того, как Томас самым элементарным образом убивает каждого, кто рискнет намекнуть ему об уходе.
– Потому что мои слуги не торопятся покидать меня и не желают отправляться на поиски лучшей доли, – вежливо уведомил меня Томас. – По всей видимости, они считают, что им и здесь неплохо живется. К тому же плачу я им более чем щедро, поскольку осознаю, что подчас бываю просто невыносимым. Любое неудобство необходимо возмещать. И я выбрал такой способ.
Я открыла было рот, но тут же мудро захлопнула его. Нет, пожалуй, не стоит говорить Томасу о том, что я думаю по этому поводу. Он все равно не поймет причины моего возмущения. Хотя я искренне считала, что его задумка и так называемая клятва молчания – нечто отвратительное.
– Не одобряешь, – без малейшего намека на вопрос сказал Томас. Хмыкнул. – Ну что же, привыкай, Аль. Я прекрасно знаю, что характер у меня так себе. Многие называют меня деспотом и тираном. Скорее всего, это действительно так.
После чего гордо задрал нос чуть ли не до потолка, развернулся, в очередной раз едва не потеряв тапочки от резкого маневра, и величественно прошествовал прочь из комнаты. Однако на самом пороге притормозил и обронил, не глядя в мою сторону:
– Поторопись. У нас сегодня насыщенный день. Я жду
