пальцами, но по бронзе его руки лишь скользили. И Мариуш, задыхаясь от бьющего в лицо ветра, смотрел, как небрежно и жестоко выхватывают клыкастые пасти куски плоти, не давая нежити упасть.
– Хватит, – услышал он свой голос будто со стороны и снова крикнул, пронзительно и жалко. – Хватит, прошу!
Одна из химер, оказавшаяся ближе, подняла голову, обернула к нему искаженное получеловеческое лицо. И кадавр, на мгновение покинутый мучительницами, тоже обернулся и глянул. Холодея, Мариуш дернулся, чтобы спрыгнуть на мост. Химера зарычала, басовито и гулко. Парапет под ногами Мариуша отозвался дрожью.
– Хватит, – повторил Мариуш, не обращая внимания, что ветер зло и жадно рвет развевающиеся полы камзола, треплет волосы, грубо толкает во все стороны.
Жертва и охотники смотрели на него, и ни у кого из них во взгляде не было ничего человеческого, лишь тьма и лунный свет играли тенями. Потом химера тряхнула мордой – и прыгнула. Сбив кадавра на плиты моста, приземлилась сверху, ломая кости, рванула шею и затылок, отскочила. Ее место тут же заняла другая. Окружив распластанное тело, бронзовые твари рвали его на куски, прижимая лапами и мотая мордами, как живые кошки. Через пару минут все было кончено. От посмертной оболочки тьера Майсенеша остались лишь несколько пятен на полированном граните – и четыре фигуры, лениво складывающие крылья.
Ветер, затихая, в последний раз упругой лапищей толкнул Мариуша в спину – некромант слетел с парапета, приземлившись на четвереньки, торопливо встал. Сзади холод реки – темный смертельный холод. Впереди – бронзовые стражи. И рассвет – еле виден розовеющей полоской. Сглотнув, Мариуш заставил себя шагнуть вперед, на середину моста. Химеры смотрели на него равнодушно и даже – если не показалось – с некоторым любопытством. Одна мягко – струей ртути – перелилась поближе, села на задние лапы, склонив голову и заглядывая ему в лицо. Мариуш замер. Присмотревшись, химера тряхнула ушами, разведя их в стороны и немного назад, оскалилась, обнажив кинжалы бронзовых клыков.
– Благодарю за помощь, – немеющими от усталости и напряжения губами проговорил Мариуш.
Поднял валяющуюся тут же рядом шляпу, стряхнул пыль, поклонился. Надел шляпу, подумав, что косметика наверняка размазалась и похож он сейчас в лучшем случае на паяца, а в худшем выглядит страшнее кадавра. Вот не зря даже химеры приглядываются… Нервно хихикнул. Химера опять встряхнула ушами, легонько толкнула его мордой, едва не впечатав в парапет, и бесшумно отошла, волоча по плитам длинный хвост с кисточкой.
– Мне же никто не поверит, – сказал Мариуш, присаживаясь на парапет и вытирая лицо платком. – Ни за что и никогда…
– А вы так хотите, чтобы поверили, сударь?
Голос был смутно знаком и совсем не страшен. Мариуш неторопливо обернулся. В двух шагах стоял седой старик в сером сюртуке.
