Самогон Фёдорову поставляла бабка, безвылазно жившая на даче. Он всё время хвалился, что помогает ей, но на самом деле, ездил на дачу к бабке только по необходимости: за зеленью и за самогоном, который бабка гнала исключительно для себя, по только ей известной технологии, и настаивала его на травах и ягодах. И, может быть только благодаря этому, Фёдоров, который был старше остальных в компании, и пил не меньше других, выглядел более осмысленным и аккуратным. Остальные, особенно те двое, имена которых Фёдоров не знал, выглядели сильно помятыми, и опустившимися.
Фёдоров достал пластмассовые кружки, и налил каждому его долю. Он любил, чтобы выпивка была обставлена, как праздник, поэтому каждому поставил тарелку. Фёдоров любил поговорить, и любая выпивка заканчивалась у него спором. Все присутствующие, его привычки знали наизусть, и поэтому помалкивали, давая ему выговориться.
«У меня всё есть», – начал свою речь Фёдоров. «А почему?», – спросил он, обведя взглядом присутствующих. Все знали, что будет произнесено дальше, но Тесёмов, желая скорее выпить, поспешил спросить: «А почему?» «Потому что я мужик!» – сразу ответил Фёдоров. «Вот за это и выпьем», – поспешил вмешаться кто-то. «Подожди», – сказал Фёдоров, – «тут ещё надо разобраться». Все приуныли: быстро выпить не получалось.
Фёдоров начал рассказывать о том, что все уже давно знали. И в первую очередь о его отношениях с бабкой, и с бывшей женой. Бабку Фёдоров выжил на дачу, где она и проживала круглогодично, обеспечивая его овощами, фруктами, зеленью и самогоном. А квартиру, оставленную бабкой, Фёдоров сдавал, что и позволяло ему не работать. Та квартира, в которой он жил, осталась от родителей. Бывшую жену он выставил в своё время из квартиры ни с чем. Детей у них не было, и, будучи человеком неконфликтным, она судиться не стала.
«Какой же ты мужик?» – сказал Тесёмов, – «обобрал всех, и рад». «Зато у меня всё есть», – отвечал Фёдоров. «А вы, дураки, будете бомжами, или будете горбатиться на кого-то за копейки. Потому что добрые очень. А я, если хочешь знать, за деньги и убить могу». «Посадят ведь», – сказал Тесёмов. «Так и отсижу», – ответил Фёдоров, – «зато и погуляю».
Наговорившись, Федоров предложил выпить. Пили жадно, молча, и мало закусывая. В какой-то момент Фёдоров сказал: «Всё, хватит. Теперь каждый своё. Или несите что-нибудь, или проваливайте».
Было за полночь, и все пьяно и вяло засеменили к выходу. Тесёмов же решил остаться. Фёдоров его никогда не выгонял. И тот приспособился частенько спать у него на диване. Когда все разошлись, на столе появилась ещё одна бутылка, немного сыра, и свежая зелень. Фёдоров налил немного самогона по кружкам, и они продолжили застолье. Несмотря на разницу в возрасте (Фёдоров был старше на пятнадцать лет), они многим делились друг с другом. И сейчас Фёдоров был рад тому, что Тесёмов остался. У него была тайна, о которой он никому не рассказывал долгие годы, и которая сегодня
