ты решил, что смерть Владимира Семёновича на моей совести? – спросила она, взглянув на меня смутившимся взглядом. – Судмедэксперты доказали, что это был несчастный случай…
Я не мог не видеть, явное раздвоение её личности. В стройном гибком теле Маргариты одновременно были скрыты две совершенно разные женщины. Одна мечтала схватить меня за волосы и разбить мою голову о железобетонную стену. Другая всё ещё была в плену блаженства и не желала отпускать мужчину, который был неуравновешен, напорист и неудержим в любовной страсти и в любовных ласках.
– Мне ещё никто и никогда не делал так хорошо, – робко призналась она. – Но это не повод, чтобы ты находился в моей постели…
Ещё несколько секунд и Маргарита могла бы окончательно прийти в себя. Она не только имела все основания выставить меня за дверь, но и могла вызвать полицию, справедливо обвиняя меня в изнасиловании. Если медицинская справка, подтверждающая мою невменяемость, могла освободить меня от тюремной камеры, то эта же справка не смогла бы противостоять желанию Маргариты, на долгое время, упрятать меня в сумасшедший дом. Именно поэтому я не позволил ей окончательно собраться с мыслями и поспешно впился в её пухленькие губки своими губами. Сначала она вновь попыталась меня с силой оттолкнуть, потом как-то обмякла и, обняв за талию, начала страстно целовать моё лицо.
– Я хочу тебя! Я хочу быть твоей. Возьми меня, Толенька… – замурлыкала Маргарита.
Я специально не спешил удовлетворить её порочную страсть. Мне хотелось довести её до безумия. Я хотел, чтобы она лишилась всякой способности о чём-то думать, и не просто отдалась мне, а отдалась с необузданной страстью и при этом так, чтобы у неё самой появилось желание иметь меня ещё неограниченное количество раз.
– Люблю тебя! Люблю… – шептал я.
Лишь когда понял, что моё дальнейшее промедление начинает её раздражать, я положил Маргариту на живот, затем приподнял её бёдра и вошёл в неё с диким желанием племенного жеребца. Маргарита вначале вскрикнула, затем застонала и принялась пальцами сгребать простынь. Наконец мы оба застыли в изнеможении, ожидая выплеск моей страсти, выраженной потоком изливающейся тёплой живительной влаги, благодаря которой идёт продолжение всего человеческого рода. Маргарита словно застыла, затем ещё раз простонала, приняв влажную плоть моего тела как великолепный дар. Я отпустил её, но всё ещё продолжал гладить её соски. Потом я начал осторожно покусывать их зубами. Она слегка нагнулась, взяла с прикроватной тумбочки пачку тонких дамских сигарет. Аккуратно вытащив одну, тут же щёлкнула зажигалкой и прикурила. После нескольких глубоких затяжек, она еле слышно произнесла:
– Анатолий! Почему я раньше не знала, что ты такой ловелас? Теперь я понимаю, почему Гришкина жена ему изменяла…
– Не стоит сейчас говорить об этом! – возразил я. – Сейчас я с тобой и все мои
