что подчинит себе всю Англию. Однако не все, что хочешь, сразу получаешь. Олаф сын Трюггви разбил восточных англов три года назад, и все думали, что теперь некому будет встречать нас с оружием на их берегах. Но куда бы мы ни приходили, мы видели и пеших, и конных в броне. И не сказал бы я, что кто-то из них готов был бы поделиться своей землей. А сказал бы, что у конунга Эдальрода воинов побольше, чем у нас. Да только вожди их не ладят промеж собой.
Тут в разговор вступил Эстейн Синий Змей:
– Пока еще саксы слишком сильны, чтобы отдать нам самое дорогое, что у них есть – свою землю. Но их конунг – никудышный воин, а его советников никто не назовет мудрыми. Пройдет время, саксы устанут платить нам дань и отвернутся от своего конунга. И тогда конунг Свейн примет их под свою руку и даст им мир.
– А все воины Свейна получат землю, – добавил отец.
Тут все радостно заревели, и Гудмунд провозгласил здравицу за конунга Свейна. Мои братья пошли и сели среди воинов. И только мне было не совсем радостно. Лицо у меня, видно, было таким мрачным, что Асгрим подошел, уселся рядом и спросил меня:
– Кое-кто бы сказал, что ты только что проглотил живую лягушку и теперь боишься открыть рот, чтобы она не выпрыгнула наружу. Неужели тебе не весело на празднике в честь возвращения твоего отца и братьев?
Мне пришлось ответить:
– Я – младший сын своего отца. Усадьба, где мы пируем, достанется моему старшему брату Бьёрну. Приданое матери будет разделено между моими сестрами. Мне и моему брату Рагнару нужна своя земля, а где ее взять, коли нет серебра? А как добыть серебра, если все время сидеть дома, а не ходить в походы?
Асгрим кивнул в сторону Токе, что налегал на свинину, хотя и назвал ее подгорелой.
– Токе старше нас, но еще ни в один поход не ходил. Так что всему свое время.
– Ха, – усмехнулся я, – все знают, что два года назад ярл Паллиг дал своей умирающей жене клятву не брать его в походы три года. Но на следующий год Токе пойдет в поход, и у него будет свой корабль. А кого из нас возьмет с собой отец?
– Ты говорил, что Бьёрн собирается жениться, – ответил Асгрим. – Возможно, с молодой женой он захочет остаться дома?
Я показал Асгриму на Труду, дочь Гудмунда из Бовенсе, которую сватали за моего брата. У нее были близко посаженные глаза, крючковатый нос и вечное недовольство на лице.
– Тебя бы удержала дома жена, если бы она была похожа на Труду?
Асгрим задумался:
– Кое-кто сказал бы, что она похожа на гусыню, но, возможно, я просто не могу разглядеть ее достоинств.
– Да, – я рассмеялся и зашептал ему на ухо, – ее достоинств ты тут не разглядишь, но они есть. Во-первых, это ее приданое…
Асгрим хлопнул меня по плечу:
– Можешь не продолжать. Этого хватит.
Но я продолжил:
– Во-вторых,
