тот мотает головой. Наблюдатели в зале суда переговариваются, ерзают на своих местах, и я знаю: сейчас все взгляды устремлены на Дэмиена. Я крепко вцепляюсь в стул, боясь, что если этого не сделаю, то начну метаться по залу, как безумная. Я так крепко впиваюсь пальцами в дерево, что того и гляди засажу занозу.
Время тянется так медленно, что я уверена – оно просто остановилось.
Наконец, дверь открывается. Выходит пристав, обращается к одному из немецких юристов, который, в свою очередь, что-то шепчет Мейнарду. Я пытаюсь читать по губам – разумеется, безуспешно. Но я вижу, как напрягся Чарльз, и все мое тело сжимается. Чарльз поворачивается к Дэмиену, берет его под локоть. Он говорит тихо, но я все же разбираю слова: «Они хотят, чтобы мы прошли в комнату для совещаний».
Дэмиен встает, и я не раздумывая бегу к нему. Я не вижу его движений, не вижу, как он идет навстречу, – но на несколько коротких мгновений его рука сжимает мои пальцы. Наши взгляды встречаются; я открываю рот, но не знаю, что сказать. Мне так страшно! Но я не хочу, чтобы Дэмиен это заметил. Нужно быть сильной – такой, какой он меня считает.
Он уходит в комнату для совещаний за тяжелой деревянной дверью. Туда, куда мне нельзя. В мир, который я не понимаю. Я лишь знаю, что обычно слушания вот так просто не прерываются. Я вижу неумолимое равнодушие судей и холодное самообладание Чарльза Мейнарда.
Я знаю лишь то, что у меня отняли Дэмиена. Я чувствую только страх.
Глава 4
Оли пересаживается за стол защиты. Я знаю, он пытается выяснить, что происходит, но без него я чувствую себя еще более потерянно.
Проходит час. Я одна и отчаянно нуждаюсь в информации. Впервые с тех пор, как приехала в Германию, я по-настоящему чувствую, что такое оказаться в чужой стране – я совершенно не понимаю, что происходит вокруг. И дело даже не в языке, хотя незнание немецкого усугубляет ситуацию. Немецкие юристы бегло говорят по-английски, и я слышу, что они отвечают Оли. А отвечают они, что и сами понимают не больше меня.
Мы все словно попали в Зазеркалье, и боюсь, то, что мы обнаружим по другую сторону, окажется еще страшнее наших ожиданий.
Я опираюсь ладонями о стул, собираясь встать, но заставляю себя остаться на месте. Если я буду ходить туда-сюда, то привлеку к себе еще больше взглядов. А на меня и так все пялятся и перешептываются – без Дэмиена все переключились на меня. В нормальной ситуации я бы не возражала, но теперь мне совсем не хочется быть в центре внимания.
Когда я уже начинаю думать, что сойду с ума, если пройдет еще хоть одна минута в неизвестности, дверь из комнаты судей распахивается, и они выходят. Сперва профессиональные судьи – с непроницаемыми лицами. За ними Мейнард и герр Фогель. Наконец появляются заседатели и Дэмиен.
Наши взгляды встречаются, и я без слов умоляю его объяснить, что происходит. Но Дэмиен молчит. Я пытаюсь прочитать ответ по его лицу, но ничего не выходит: оно не выражает никаких эмоций. Он проходит за стол защиты, всего в нескольких
