шепотом спрашивает Сева.
– Нет, – отвечаю, – но собираюсь.
– Я видел за окном великана, – Сева показывает на окно, противоположное морю.
– Это сосна. Спи.
Через несколько минут раздается Севино сопенье. Я смотрю в указанное Севой окно. И вижу великана.
Понедельник – день тяжелый… Еще одна фраза из моей бедной головы. Интересно, много ли их еще там? Нет уже ни людей, ни событий, а слова остались – вот они. Наверное, слова исчезают последними, особенно – записанные. Гейгер, возможно, и сам до конца не понимает, какая это глубокая идея – писать. Может быть, именно слова окажутся той ниточкой, за которую когда-нибудь удастся вытащить всё, что было? Не только со мной – всё, что было вообще. День тяжелый… Я-то как раз чувствую легкость, даже радость какую-то. Оттого, думаю, что жду встречи с Валентиной. Попытался встать – закружилась голова, и легкость исчезла. А радость не исчезла.
Войдя, Валентина потрепала меня по щеке – как приятно. Все-таки удивительные от нее исходят ароматы – совершенно мне незнакомые. Духи, мыло? Естественные свойства Валентины? Спрашивать неудобно, да и не нужно. Во всём должна быть своя тайна, особенно в женщине… Тоже ведь – фраза. Чувствуется же, что фраза!
Вот еще одна: “Тепло быстро передается по металлу” – очень она мне нравилась. Не самая, может быть, распространенная, но для меня – одна из первых, мною слышанных. Сидим незнамо где, незнамо с кем, помешиваем чай ложечками. Лет мне пять, думаю, не больше, подо мной на стуле вышитая подушка (не достаю до стола), помешиваю чай, как взрослый. Стакан – в подстаканнике. Ложка – горяча. Бросаю ее со звоном в стакан, дую на пальцы. “Тепло быстро передается по металлу”, – звучит приятным голосом. Красиво, научно. Я это в подобных случаях лет до двенадцати повторял.
Нет, это – не самое раннее. “Иди бестрепетно” – вот самое. Мы входим на Рождество в чей-то дом. У лестницы – чучело медведя на задних лапах, в передних лапах – поднос.
– Зачем поднос? – спрашиваю.
– Для визитных карточек, – отвечает отец.
Мои пальцы на мгновение ныряют в густой медвежий мех. Для чего медведю визитные карточки (поднимаемся по мраморным ступеням), и что такое визитные карточки? Я несколько раз повторяю два этих слова, оскальзываюсь, но повисаю на отцовской руке. Качаясь, созерцаю ковровую дорожку на мраморе – схвачена золочеными креплениями, чуть загнута по бокам, тоже качается. Смеющееся лицо отца. Входим в ярко освещенную залу. Елка, хоровод. Мои руки липки от чьего-то пота, мне противно, но рук не разжать и из хоровода не вырваться. Кто-то говорит, что из присутствующих я самый маленький (это мы уже сидим на стульях вокруг елки). Он откуда-то знает, что я умею читать стихи, просит прочесть. И все тоже шумно просят. Рядом со мной оказывается старец в старинном мундире, с орденами под двухвостой бородой.
– Это, – говорят, – Терентий Осипович Добросклонов.
