с места.
Мерный шум мотора ее убаюкивал, но Луз вдруг захотелось выговориться, подробно рассказать Салли обо всем, что ее так встревожило:
– Вчера, когда я вернулась с работы домой, бабушка с кем-то разговаривала по телефону. Но стоило мне войти, как она тут же закончила разговор. Тут же! Явно не захотела продолжать в моем присутствии. Я спросила у нее, кто звонил, она ответила, что разговаривала с тетей Марией, но при этом даже не взглянула на меня. И вид у нее был виноватый, такой… будто она в чем-то провинилась передо мной. Понимаешь? И сразу же после звонка заторопилась в свою комнату и схватилась за веник, как будто подмести там пол было самым неотложным делом. Вообще как-то засуетилась вся. Даже в лице изменилась. Словно что-то ее пекло внутри… Я попыталась выяснить, зачем звонила ей тетя Мария, но бабушка лишь отмахнулась в ответ. Сказала, что мы поговорим обо всем, но попозже. Когда «попозже» – она не сказала…
– Может, они поругались?
– Возможно. Бабушка часто ссорится с тетей Марией. Но здесь что-то другое… что-то такое, что гораздо больше, чем обычная ссора. Я никогда не видела бабушку в таком состоянии… – Луз запнулась, подбирая нужное слово, но так и не нашла его: выражение в глазах бабушки было необычное – то были и страх, и смятение, и неуверенность. И что-то еще, названия чему Луз никак не могла подыскать…
– То есть твоя бабушка чем-то сильно расстроена.
– Сказать так – значит ничего не сказать. Это гораздо хуже. Много хуже. Она пережила вчера какое-то… потрясение. Иначе я не могу это назвать.
Луз снова представила себе побелевшее лицо бабушки, ее застывшую фигуру и отрешенный взгляд… Машина остановилась, и рука ее сама потянулась к ремню безопасности – отстегнуть его и поскорее выскочить, словно бабушка ждала ее помощи и надо спешить.
– Я пойду, а то душа не на месте.
Луз приготовилась было открыть дверцу кабины и спрыгнуть на землю, но Салли неожиданно взял ее за локоть, удерживая.
– Послушай, Луз. – Он слегка откашлялся. – Я хочу кое-что рассказать тебе.
Неожиданная серьезность, с какой прозвучали эти слова, заставили Луз насторожиться. Она выпрямилась на сиденье.
– Говори же. Не тяни!
– Ты ведь знаешь, что твоя бабушка иногда просит меня кое-что сделать для нее.
– И что?
– Так вот, она уже пару раз просила меня купить ей в аптеке какое-то лекарство.
– Лекарство? Какое лекарство? – еще больше испугалась Луз. Она не знала, что бабушке прописаны какие-то таблетки. Неужели она заболела? Луз почувствовала, как цепенеет от страха. Бабушка была для нее всем в этом мире. После смерти матери (а это случилось, когда Луз было пять лет) бабушка растила ее одна. Ее дом стал для нее родным, и другого дома у Луз не было. – Бабушка никогда не говорила мне, что принимает лекарства. Боже мой! Если с ней что-то случится, я не переживу этого. Я уже готова расплакаться, Салли! При одной только мысли, что бабушка может умереть…
– Вот
