и уважение старого ветеринара Хопкинса, уже который год опекавшего животных на ранчо.
Неожиданно для себя, Джерри обрел в Лайме незаменимого помощника, на которого можно было положиться во всем и всегда. Это позволило ему высвободить время для поездок к Океану, и он стал устраивать «побеги с ранчо» чаще и с полного благословения жены.
Через два года после свадьбы у них родился мальчик. Во время беременности, Лайма часто общалась с парой кобыл, которые так же, как она, ждали потомство. За месяц до положенного срока, она посмеивалась над собой, сравнивая себя с теми кобылами: «Приятно быть на сносях в такой дружной компании».
Сын родился в положенный день и час, без всяких осложнений, здоровенький, пухленький и громкоголосый. Джерри, полночи и полутра не находивший себе места, и метавшийся под дверью родильной палаты в больнице Сан-Диего (это был каприз жены – рожать в городке, в котором она с родителями прожила несколько лет), чуть не лишился чувств и сознания, когда из родильной донесся громкий плач новорожденного. Мистер Хопкинс, участливо решивший сопровождать чету в больницу, облегченно вздохнул, вытащил большой белый носовой платок из кармана брюк, и хотел было промокнуть пот со своего лба, когда увидел, что Джерри начинает закатывать глаза и потихоньку обмякать. Ветеринар быстро, насколько ему позволял возраст и барахлящие суставы, бросился к Джерри и вовремя подхватил его за подмышки, подтащив к креслу и плюхнув того на кожаное сиденье. Подбежавшая к ним медсестра, разом оценив ситуацию, помчалась за нашатырем, но, пока она бегала, Джерри уже очнулся и терзал вышедшего из родильной акушера вопросом о том, когда можно увидеть жену и сына. Акушер, театрально закатив глаза, велел успокоиться и сообщил, что Джерри пустят к ним, как только помощница закончит с необходимыми процедурами. «К тому же, – коварно сузив глаза, добавил акушер, – у Вашей жены еще не отошла плацента», и пошел от замершего в оцепенении Джерри вглубь коридора. Перед мысленным взором Джерри проплыла картина родов его любимой кобылы Ласточки, и ему опять чуть было не стало худо. К счастью, как раз в этот момент появилась медсестра с нашатырем, и Джерри, выхватив флакончик из ее рук, поднес его к носу и вдохнул…
Глава 14
Это было тихое семейное счастье. Настоящее и трогательное. Впоследствии в воспоминаниях Джерри те дни были окрашены в чистые пастельные тона. Нет, были, конечно, недоразумения, обиды, возмущения, неудовольствия – разве можно найти семьи, которым удалось избежать их. Но все это было мимолетным, поверхностным. Ничто не оставляло даже глубоких царапин на гармоничной поверхности их отношений.
Сын рос здоровым, смышлёным и любознательным мальчуганом. Отец посадил его на лошадь раньше, чем тот научился ползать. Это был символическое водружение, скорее на радость Лаймы, чем для пользы воспитания. Но и Джерри получил несказанное удовольствие, наблюдая за уморительными гримасами Дугласа-младшего, который
