дело большой международной важности. На деньги, полученные за меха от господ империалистов и ихних кровожадных хищниц, мы демонстрации устраиваем борцов за мир, товарищей содержим, которые беспорядки вносят в капсистему, поддерживаем братские компартии, разведывательную работу ведем и многое другое. Валюта нам нужна как воздух. А ее сейчас на пшеницу много уходит. Так что метко стреляйте. Повышаем вам заготовительные цены и закупочные. Будем завозить в распределители «Столичную», сливочное масло, японские промтовары, копченую колбасу, воблу и кое-что другое. Но контроль такой установим, с судом, вплоть до расстрела, за воровство шкурок и шкур, что ни волосинки не пропадет у государства…
Вот и начался у нас в крае браконьерский левак, хищническая заготовка пушнины для частного сектора. То есть работники торговой сети, слесаря автомобильные, а особенно мясники наворовали столько, что плевать им уже на ничего не стоящие деньги. Что сейчас на деньги купишь? Шиш с маслом растительным и сочинения товарища Брежнева.
Наше же советское ворье желает поместить нахапанные у государства и при обжуливаниях граждан денежки в нечто приличное. То есть в золотишко, драгоценные камешки и, конечно, в благородную пушнину.
А как поместить наворованное в выдру и волка, скажем, если контроль установлен за охотниками вертолетный, радиолокационный и акустический?
На мне лично секретные опыты проводили специалисты из главного управления по добыче пушнины. Доверили это дело как члену партии и орденоносцу, выполняющему план заготовки на триста процентов. Я один, можно сказать, обеспечивал жизнь и боевую деятельность бригады наших шпионов в логове американского зверья.
Короче говоря, прикрепили мне к одному месту, не будем уточнять к какому именно, хитрый приборчик. Он вроде счетчика в такси работает. Но не чикает. Помалкивает… Допустим, сделал я за смену двадцать выстрелов. Прибил, например, двадцать белок, ибо стреляю, как известно нашей партии и прочим органам, без промаху уже в течение двадцати лет. Вот и записывает этот хитромудрый счетчик, сколько раз я выстрелил. Если отмечено пять выстрелов, а соболей я сдаю всего три, то спецотдел берет меня за глотку и спрашивает:
– А где, сударь, еще два соболя?
Допустим, я отвечаю:
– Промахнулся с похмелюги, товарищ Фуфлов. Извините, так сказать, Первое мая справляли. Соболь, он наихитрющая тварь. От него, бывает, в глазах двоится, а на мушке (опять же с похмелья) чертики скачут. Весь народ под твердить может…
Фуфлов мне в ответ бьет аргументом между рог:
– Врешь, сволочь. Ты у нас на ногах, бывает, не стоишь на охоте, но ни разу не промахивался. За это тебе и орден Ленина выдали, негодяй полуболотный.
Посылает Фуфлов собак по моему следу и обнаруживает притырку в диком каком-нибудь дупле. Вот я и попался. Точно так же происходит и с белками, и с лисами.
