но какой может быть сон после такого происшествия в незнакомом и загадочном месте. Каждый шорох, каждый крик ночной птицы или писк лесной мыши заставляли их вздрагивать.
Спустя час, благодаря сильной усталости ребят охватило сонное забытье – не сон, а так, некое подобие дремы. Не дремал один Шнурок. Сжимая в руках ненадежный самопал, он всматривался в окружающую костер темень. Огненные блики, падающие от костра на стволы и ветви ближайших деревьев, создавали эффект движения. Словно кто-то быстрый перебегал между деревьями, подкрадываясь к костру. Не удивительно, что вскоре Шнурку стали мерещиться неизвестные чудовища: волки, снежные люди, бабаи и прочие вурдалаки. Казалось, они сидели за каждым кустиком, под каждым древесным стволом, но разглядеть их как следует не получалось. Их неясные силуэты растворялись во мраке ночи, превращаясь в простые тени.
Потом одного бабая Шнурок разглядел очень отчетливо. Какое-то маленькое белесое существо сидело недалеко от костра и пялилось на Мишу. Миша оцепенел.
– Продиджи, Продиджи, – шепотом позвал он и толкнул лежащего рядом приятеля.
– Чего? – Сонно спросил Продиджи.
– За кустом кто-то сидит и на нас смотрит.
Продиджи приподнялся на локтях:
– Где?
– Вон, слева от того куста.
– Показалось.
– Да нет же! Видишь, пошевелилось!
– Точно, – неожиданно охрипнув, пошептал Продиджи и толкнул Страуса. – Страус, снежные люди пожаловали.
Страус схватился за копье, но не вскочил, а только осторожно приподнял голову.
– Где? – Спросил он. Продиджи показал.
– Да, – согласился Страус. – Это кто-то живой, но маленький. Какая-то обезьяна.
– Что делать будем? Шнурок, брось в него чем-нибудь.
– А вдруг кинется. – Ответил Шнурок. – Оно хоть и маленькое, но может кусачим оказаться.
Существо между тем продолжало пялиться на костер. Один раз оно пошевелилось, убив передней конечностью комара. Шнурок набрался смелости, поднял трухлявый сук и швырнул в существо.
– Да пошел! – Послышался в ответ детский голосок.
Миша опешил, онемел, ощутил странное чувство внутри, нежданно накатывающийся истерический смех. Ну еще бы ему не опешить – этот голос принадлежал его двоюродной сестре Наташе Морячкиной, известной всему Чумску под творческим псевдонимом: Туголобая.
Миша швырнул второй сучок.
– Да пошел! – Раздалось снова.
– Наташа, ты?… – Осторожно спросил Миша.
– Миша-а-а! – Заплакала Наташа Туголобая…
Дом для поросенка должен быть крепостью
«Чешите в другом месте!».
Утро выдалось свежим и росистым. Ребята, к рассвету задремавшие в своих спальных мешках, основательно продрогли.
