дома у родителей. Честно говоря, мне это глубоко безразлично.
– Так-так, – глубокомысленно протянула Олеся, – с этого места поподробнее.
– А какие тут могут быть подробности? Четыре месяца назад. Я поговорила с хозяином. Объяснила все по пунктам, буквально на пальцах. Сказала, что уже долгое время аренду ему плачу именно я. И съеду, если он не откажет Егору от квартиры. Я платила вовремя, в срок, поддерживала здесь порядок. Благоустраивала дом, насколько позволяли возможности. Егор собрал вещи и съехал. Выбора ему никто не оставил.
Олеся в задумчивости смотрела на меня, накручивая волосы на палец.
– Тебе не кажется, что ты немного… перегнула палку?
– Перегнула?! – взорвалась я. – Я не хочу, чтобы у тебя в жизни были неприятности, но, может быть, когда ты начнешь жить отдельно, самостоятельно, ты меня поймешь! Я уехала из родного города, оставила семью, всех друзей, неплохую работу. Я была влюблена. Я думала, мы сможем построить здесь отношения. У нас был хороший старт. Многие начинают намного хуже. И вдруг я обнаруживаю себя в роли няньки, кухарки, домработницы. Все бы ничего, но при этом я ухожу около восьми утра и прихожу к девяти или десяти вечера. И не могу порадовать себя поездкой в Питер, рестораном, театром или просто вкусной едой – нет либо денег, либо сил, либо времени. Либо всего этого сразу! А мужчина рядом, который вроде бы должен быть мне поддержкой и опорой, выступает в качестве главной компьютерной приставки и даже не обещает, что все вот-вот наладится. Сколько, по-твоему, мне нужно было терпеть? Еще год? Три года? Пять лет? Если из-за присутствия Егора в жизни мне не становилось лучше, а только усугублялось все плохое, зачем было продолжать?
Олеся хлопнула ладонями по столу:
– Ладно. Успокойся! Не кипятись. Пойдем и купим тебе самый большой торт.
– Не «тебе», а «нам», – поправила я. Из меня будто разом выпустили воздух, как из воздушного шара после затянувшегося праздника. Не было сил спорить.
– И надо позвонить родителям – сказать, что я добралась и все в порядке…
Прошло несколько недель.
Мой рабочий день стал короче, но выходить из дома приходилось даже раньше, и возвращалась я позже.
Вставать было трудно. После звонка будильника я тянула до последнего, в результате сборы превращались в беспорядочную суету.
Я успела изучить свой новый маршрут: где в метро встать на платформе, чтобы занять место, где нужно переходить, в каком вагоне лучше ехать, чтобы оказаться у нужного выхода на поверхность… Сев, я обычно утыкалась в книгу. В офисе не оставалось и свободных пяти минут для собственных размышлений. Обстановка на работе казалась мне такой непринужденной, а атмосфера – такой теплой, что я до последнего откладывала отбытие домой. Едва зайдя на кухню, я набрасывалась на полуфабрикаты, наедалась, проверяла рабочую почту и строчила письма своим новым шефам. Потом чувствовала тяжесть, сонливость, принимала душ и засыпала.
В какой-то момент я перестала мучиться синдромом одинокой постели.
Оставались выходные.
Я
