Посмотрим, что будет. Так как второго стула в комнате не предполагалось, я села обратно на лежак.
Умытый полуэльф пришел минут через пятнадцать. Однако, посмотрев на меня, вышел и вернулся с дубовым чурбаком. Поставив его рядом со столом, он пересел на импровизированную табуретку. Затем, подвинув ближе обе тарелки, самостоятельно взялся за половник. Не став ждать официального приглашения, я пересела на стул. Что ж, галантность – это хорошо.
Едва первый половник варева оказался в тарелке, я умилилась озадаченной физиономии Ворона.
– Это что? – недоверчиво спросил он.
– Суп, – еле сдерживая улыбку, ответила я.
Все же докончив разливать, полуэльф отложил половник и взялся за ложку. Зачерпнув вполне густую массу из тарелки, он подозрительно принюхался, но все же попробовал. С третьей ложки даже вошел во вкус. Когда Ворон чуть ли не вылизал котелок и изничтожил все бутерброды, я вздохнула и, достав заначку, нарезала еще. Мне съеденной тарелки и пары бутербродов оказалось вполне достаточно, а он все же мужчина. И кстати, весьма немелкий. Интересно, полугном меня проверял, или Ворон все же кроме пайка как-то докармливался самостоятельно? Похоже, мне снова предстояли подковерные игры с рогатыми жителями этого омута. Эх, терпеть не могу обживаться на новом месте! И главное, как только освоишься, как что-то случается. И все приходится делать заново.
Наевшись, полуэльф довольно растянулся на лежаке и вместо «спасибо» выдал:
– Эх, как это я раньше не додумался себе женщину завести?
Сдержав колкость при себе, я сгребла посуду и пошла ее мыть. Похоже, одна угроза «пенять на себя» надо мной уже нависла, так что не хотелось обзавестись второй.
Около озера уже собирались женщины. Специально приткнувшись между Тирой и еще кем-то, я зачерпнула горсть песка и принялась тереть тарелку, всем видом выражая усредие. Но похоже, тут так было не принято. На меня посмотрели, как на сумасшедшую, правда, приставать не стали. Украдкой понаблюдав за остальными, я пришла в тихий ужас. Тарелки ими всего лишь споласкивались и только. Особенно животрепещуще это смотрелось в покрытых болячками руках одной тощей мадам в грязном переднике. Прикинув масштабы бедствия, я решила нашу с Вороном посуду заныкать в комнате. Ибо только свое прятать будет подозрительно.
К моему возвращению хозяин уснул, трогательно положив кулак под щеку. По привычке накрыв спящего одеялом, я тяжело опустилась на стул. Умильный пейзаж напомнил мне малыша принца. Не ту безжизненную куклу на белой простыне, а живого непоседливого мальчика. Капризного, жестокого, но, все же, ребенка. Вспомнилось, как Мира играла с ним в догонялки в саду. Возник в памяти переливчатый смех, звучавший, когда отец катал малыша на шее или подкидывал вверх. Эх, величество, зря ты меня на работу взял. Закусив ладонь, чтобы не было слышно всхлипов, я тихонько заплакала.
От слез
