ладони провёл по влажному от пота лицу. Слабый ветерок остудил шею, грудь, взмокшие волосы приятно захолодило. Подобрал с земли плоский камешек со сколом. Неумело распорол шкуру, вытряхнул внутренности. Сырое мясо пахнет не очень вкусно, но если не жрамши трое суток или больше, то сойдёт. Антон отдирает мясо мелкими кусками, глотает не жуя. Когда приступ голода утих, спросил:
– Чего так лаялся?
– Клин вышибают клином. Ты же служил, должен понимать. Злость поборола страх перед высотой. А иначе пришлось бы уговаривать два часа, – тихо ответил Андрей.
Солнечный диск за спиной наливается багровой кровью, тяжелеет и медленно сползает по небосклону. Становится заметно прохладнее. Антон отложил остатки крысы, тщательно вытер губы.
– Куда теперь?
– Туда, – мотнул головой Андрей за спину. – Небольшой марш по ночной пустыне и на рассвете мы в деревне дураков.
– А небольшой – это сколько?
– Километров десять. Мы ж бежали сюда, забыл?
– Не помню, – признался Антон. – Все было, как в тумане. На автомате шёл.
– Лады! – хлопнул Андрей по коленям. – Готов?
– Да.
Бежать по ночной пустыне вовсе не так просто, как кажется на первый взгляд. Песок не везде плотный, ноги проваливаются, из-за этого сбиваешься с темпа и быстро устаёшь. Приходится чередовать бег с ходьбой. Помогает то, что нет слепящего солнца и жара не изматывает. Темнота опустилась на землю. На смену тёплому дневному свету пришёл мертвящий лунный отблеск. Пустыня словно фосфоресцирует, редкие кусты кажутся клочьями седых волос, камни напоминают осколки выбитых зубов великана. Стылый песок хрустит под ногами. Сухие лапы сжимают ступни, с неохотой отпускают и опять тянут вниз. Повезло, что этот участок пустыни оказался относительно ровным. Уже через два часа непрерывного бега на побледневшем горизонте нарисовались неровные зубцы хижин.
– Как будем действовать, легионер? – прошептал Антон.
– Очень просто. Зайдём в деревню, обзаведёмся оружием – я знаю, где оно есть, потом перебьём всех подряд.
– А это не чересчур? Все-таки мирные жители, – засомневался Антон.
– Раскрой глаза. Где они, эти мирные? В таких посёлках все население живёт грабежами и мародёрством. Мужчины уходят на промысел, а бабье отстирывает кровь с одежды – она снята с трупов, перешивают, меняются с родственниками и подругами. Грабежи и захват заложников семейный промысел. Отец берет на «дело» подросших сыновей, деды передают опыт и учат внукам. Эта мразь нас за людей не считает. Мы для них мясо, скот для обмена на баксы.
– А собаки? Они ж лай поднимут!
– Нет. Эти твари считают их нечистыми животными и потому не держат.
В предрассветном воздухе висит тяжёлый запах испражнений,
