ивотных на всём белом свете почти восемь тысяч видов. Среди них есть даже пиявки.
– Тело кольчатых червей, – говорил биолог, – поделено внутренними перегородками на сегменты…
Лера Стопочкин слушал, положив голову на руки, и с досадой думал о скандале, разразившемся на первом уроке. «А всё эта зловредная Фенечка», – сокрушённо вздыхал он.
Неожиданно школьный двор накрыла гигантская тень. Лера поднял голову, и его мрачные думы мигом рассеялись. За окном на четырёх опорах накренилось нечто вроде баллистической ракеты[1], окрашенной в травянистый цвет. Стопочкин тотчас припомнил пластиковую бутылку с зелёной рожей, которую они запускали в небеса, чтобы выдернуть его другу Шурке Захарьеву больной зуб. Только ракета за окном казалась раз в пятьдесят больше. «Если и эта будет рыскать над землёй, как наша, – мелькнуло у него, – то от школы мокрое место останется». И ракета действительно вдруг покачнулась.
– Ёлки-палки! – вырвалось у Леры.
Одноклассники все как один повернули головы. Даже Пантелеймон Юрьевич перестал рассказывать о кольчатых червях.
– А это что? – показала вверх Светочка Щербина.
Лера задрал голову и увидел на макушке ракеты танковую башню. Во всяком случае, так ему показалось вначале. Вместо артиллерийского орудия башня была оснащена усами-антеннами и водянистыми глазами. Ниже сверкали острыми зазубринами две двухметровые клешни.
Ракета медленно повернула башню-голову и уставилась на класс. В ужасе девчонки и мальчишки отпрянули от окон. Не заметив ничего подозрительного, зелёная громадина зашагала, переставляя свои ноги-опоры к школьной столовой, одноэтажное здание которой примыкало к учебному корпусу.
– Мантис религиоса, – сказал в полной тишине дрогнувшим голосом Пантелеймон Юрьевич.
– Что? Что? – повернулись к нему школьники.
– Богомол обыкновенный, – пояснил за учителя Клёпа, который два года посещал кружок биологии, помогал школе собирать коллекцию насекомых и знал о них уже немало.
– Да-да, – подтвердил Пантелеймон Юрьевич. – Чрезвычайно прожорливый хищник. Питается гусеницами, жуками, осами, тараканами, но больше всего любит мух. Длина самцов не более пяти, а самок – до семи сантиметров.
– Может, метров? – уточнил Лера, не спуская глаз с богомола, рост которого был никак не меньше водонапорной башни.
Пантелеймон Юрьевич в растерянности развёл руками.
– А он на нас не набросится? – спросила Галка Кит.
– Богомол нападает из засады, – успокоил её Клёпа. – Поэтому и маскируется под траву.
– Верно, – одобрительно кивнул биолог и воодушевлённый неподдельным вниманием учеников, продолжил: – окраской и формой тела мантис религиоса имитирует растительность. Но лучше всех приспособился африканский тропический богомол. Когда он сидит на ветке, тело его совершенно незаметно среди листьев. Зато передние ноги, которыми он хватает добычу, сильно расширены и окрашены в малиновый цвет. Из-за этого африканский богомол похож на красивый благоухающий цветок. Его так и прозвали: чёртов цветок. Стоит бабочке или даже колибри приблизиться к такой приманке, как они попадают в западню и…
Словно демонстрируя, что с жертвой происходит дальше, гигантский богомол резко сложил одну из своих клешней. Звук при этом был такой, будто щёлкнули громадные стальные ножницы.
Не успел 8 «Б» очередной раз ужаснуться, как следом в классе завибрировали стёкла, и всё вокруг наполнилось гулом. Через секунду во дворе школы рядом с богомолом опустился летательный аппарат, похожий на вертолёт. Только вместо пропеллера у него были четыре прозрачных радужных крыла, а вместо кабины – два огромных на всю голову глаза и страшная зубастая челюсть.
– Да это же стрекоза! – крикнул кто-то.
– Метров пятнадцать, – определил Лера.
Великанша, между тем, подобралась к луже, ради которой и приземлилась. Но едва коснулась воды, как богомол сделал стремительный выпад и схватил её клешнёй-ножницами поперёк туловища. «Вертолёт» отчаянно завибрировал крыльями, всё напрасно – богомол держал мёртвой хваткой. Тогда стрекоза изогнулась и попыталась вцепиться зубами в его голову-башню. Между гигантами началась борьба не на жизнь, а на смерть. Богомол мотнул стрекозу и с размаху ударил оземь. Она с такой силой обрушилась на площадку, что разбитая на куски тротуарная плитка брызнула в разные стороны. В следующий миг стрекозиный хвост задел стоявший у крыльца «жигулёнок» директора школы и автомобиль, в просторечии именуемый «копейкой», мгновенно превратился в груду металла. Девчонки завизжали от страха.
– Молчать! – неожиданно строго прикрикнул на них добрейший Пантелеймон
