кипятили и все щели кипятком проливали, какую-то траву мама собирала и раскладывали по всем щелям и углам, какую-то жидкость доставали и проливали. Вроде стало поменьше, но совсем так и не избавились. Ну ничего – живем. Мама по дому я с ней, мальчишки в школу пошли, папка на руднике работает. Вроде как – жизнь налаживается. Место нам понравилось. Поселок – это не наша деревня, и по обширнее и народу по боле, повеселее. И подружки какие-то у меня и у братьев друзья, да и жить стали по лучше, папка больше, чем грузчиком получал.
Но опять работа у него была очень тяжелая. Работать поставили откатчиком – вагонетку из забоя выкатывать и разгружать. Вагонетка сама под тонну весит, а с рудой – не знаю сколько, но очень много. Вот папка со товарищи загружал ее рудой, выкатывал по рельсам из забоя и разгружал. Если никакой профессии нет и этому рад, да и семья устроена и кусок в доме есть.
Все вроде хорошо. 1936 год.
Но у русских долго хорошо не бывает. Если хорошо – жди беды. Так не заставила себя долго ждать. Полгода или чуть больше папка проработал, как случилась беда. Откатывали тележку из забоя, а она сошла с рельсов, да еще и груженая. Вся работа встала. Забойщики не работают, руду некуда отгружать. Время идет, а норму, хоть обкакайся, но выполни. Вагонетка и пустая то тяжелая, а уж груженая вообще не подъемная. Это, значит, нужно ее прямо на месте схода на землю разгрузить, поставить на рельсы, снова загрузить и только тогда откатить. А время уйдет черт знает сколько. И решили они вагонетку приподнять и поставить на рельсы как есть – груженую. Ну, есть ум? Попытались. Да так, что у папки в спине что-то хрустнуло, была страшная боль, потерял сознание. Очнулся, а встать не может, и ноги не идут, отказали ноги. Так из забоя на носилках вынесли и в больницу увезли. В больнице говорят, что, наверное, ходить не будет, что-то серьезное с позвоночником.
Вот и закончилась хорошая жизнь.
Но папка мужик здоровый, да и куда деваться – семья на руках, как-то выкарабкался. Что уж там врачи делали, не знаю, может и природное здоровье помогло, но через месяц он пришел домой на своих ногах. Еще месяц был в санатории. И вроде окреп, нормально все, но на тяжелую работу больше нельзя, врачи не пускают. Сказали: «Скажи спасибо, что вообще ходишь! Что само по себе удивительно. А начнешь тяжело работать – ног лишишься». Ну, хоть сам живой, а то представляешь – мама с тремя детьми, да еще и четверным беременная.
Ну а какую работу найдешь на руднике не тяжелую, она вся для здоровых людей. Стал папка по поселку работу искать: где дрова поколет, где что починит, где еще что, но это ж не заработок, даже штаны по нормальному не поддержишь. Написал он сестре в Красноярск, так просто, как сообщение о жизни, ни на что не надеясь. Сестра отписала, что в Красноярске с работой тоже швах, но ее муж с мужиками какую-то артель организуют, чего-там хотят делать, может, и ты сгодишься, родная кровь, не пропадать же.
