не поверившего в то, что промахнулся с какого-то десятка метров. Он еще несколько раз нажал на спусковой крючок пистолета, затем что-то закричал и начал пятиться. Турецкие солдаты тоже, недоумевая, замерли, уставились на меня во все глаза. Я и сам толком не мог понять, что же все-таки произошло и почему остался жив. Подняв знамя, я широко зашагал вперед, туда, к вершине холма. Навуменко с рядовым Корчиком с двух сторон шли со мной…
Там вздыбливала землю наша артиллерия, там плечом к плечу уже сражались с наседавшими турками русские, болгары, сербы… Я нес знамя и думал только об одном: «Сподоби меня, Господи, донести!»
Уже на вершине, когда турки не устояли и отступили к дороге, ведущей из Систова дальше за Дунай, а солдаты начали устанавливать и крепить туры, я передал знамя кому-то из офицеров и стал приводить себя в порядок, ибо ряса в нескольких местах была и порвана, и побита. На наперсном кресте виднелись вмятинки от двух турецких пуль. Одна выше распятия, другая у его основания. Одна из пуль, отрикошетив от креста, слегка оцарапала грудь. Рядовой Корчик, бинтуя рану, радостно повторял:
– В рубашке родились, отец Сергий.
Подбежавшие к вершине солдаты, охрипшие от непрестанного «Ур-а-а!», опьяненные радостью первой победы, окружили нас:
– Наш батюшка никак заговоренный. Басурман-то ведь в него из пистолета почти в упор!
– В упор, на моих глазах!
– Значит, промахнулся!
– Вроде как не похоже на то!
– Да вот, батюшка-то наш живой и невредимый.
Солдаты заспорили, каждый стоял на своем.
– А то, что не мог он с такого расстояния промахнуться. Батюшка ведь перед ним во весь рост, всей грудью нараспашку…
– М-да, дела, брат!
– А что, хорошие дела! Что значит человек под Богом!
Миранович, прижимая к груди пробитую пулей руку, превозмогая боль, спросил:
– Говорят, что в упор бил турок?
– Да как сказать!
– А куда же попал?
– Вот сюда, – и я показал на наперсный крест.
– Невероятно!! – он прикоснулся к распятию. – Невероятно!
Затем подошедший Петров долго и внимательно рассматривал крест, рассуждал о законах баллистики, вероятности и невероятности с математической точки зрения. Его удивлению не было предела.
– Если бы вот так не держал его в руках, никому бы не поверил, что два выстрела, произведенные с секундным интервалом, могли привести к таким последствиям. И ведь рикошет-то совсем слабый. Весь удар принял крест. Будем считать, что война для нас началась с чуда.
Вытиравший пучком сорванной травы осклизлый от крови штык усатый старый солдат скорбно улыбнулся:
– Какое здесь чудо, сколько хлопцев полегло! Одно слово, бойня!
Я посмотрел на него. Он горько поджал губы:
– Скольких я под Севастополем похоронил, батюшка. Какие
