ввестиНа лучший путь. – Там нет цветов,
Там терния, но цель, к которой мы
Приходим, веселит нас – а былое
Печально или весело, смотря по тем
Мгновениям, когда о нем воспоминаешь.
Итак, всего важней последствие;
Коль к доброму концу деянья наши,
То способы всегда уж хороши,
Какие б не были – страшись Фернанда!
Он льстит тебе, обманет – или,
Положим, на тебе он женится —
Но это для того, чтоб быть богаче.
Алварец
Да этого не будет никогда;
Скорей все мертвые воскреснут.
Соррини
Не говорите этого – бывают
Такие случаи. – Но вас, Эмилия,
Прошу бояться пламенной любви.
Быть может, притворяется Фернандо?
Послушайте, я расскажу вам случай,
Которому свидетель был в Мадрите,
При инквизиции святой.
У девушки одной любовник был,
Красивый, молодой и умный малый,
И, так сказать, на всё удалый.
И он красавицу мою любил,
И очень долго это продолжалось;
Как наконец заметила она,
Что, от нее без грусти удаляясь
Под разными предлогами, не стал
Он находить веселья в разговоре нежном,
Что к ней он вовсе охладел,
Что не дивился уж красе ее наряда,
И призывающего взгляда
Он понимать уж не умел.
Как женщине всё это не заметить,
Когда вся жизнь ее в том только состоит?..
Вот ревность в грудь ее, как червь, закралась
И долго сердце горькое точила…
Ну, просто без обиняков скажу,
Она любимца отравила,
И он скончался в двое суток.
Но так как бедный сей испанец
Служил при инквизиции писцом,
То в дело все вошли по праву мщенья:
Преступницу наказывали долго,
Именье в пользу церкви обратив, —
И наконец замучили до смерти!
(Все содрогаются.)
Вот следствия любви!.. страшись, Эмилия.
На мячик сердце в нас походит, положи
Ты на крутой горе его тихонько,
И он не тронется – но раз толкнув,
За ним хоть бросишься, но не догонишь.
Не так ли говорю я?
Алварец
Точно так.
Вы совершенно справедливо поступили
С несчастною преступницей! – как? отравить
Служителя священной инквизиции?
Она мученья смерти заслужила.
Соррини
Нет! я совсем не говорю сего.
(Кидая взор на Эмилию)
Я слишком жалостлив, – насильно
Меня заставили бумагу подписать;
Все члены у меня, хладея, трепетали,
И осуждал мой ум, что пальцы написали!..
Но такова судьба судей земных!
Все люди мы; и ослепленье страсти,
Безумное волнение души, должны мы
Прощать, когда мы излечить не в силах.
Донна Мария
Ах! я и прежде так судила.
