воздух моря уснулилуна распалась на две пустых половинки
и горы сквозные пещеры свои замкнули
никто не держит по чёрной уйти тропинке
внезапно душа ничего не видит куда мне
в насмешливых этих потёмках искать дорогу
и я на месте стою и бросаю камни
в глубокий омут который неведом Богу
«Как больно режет, как остро заточен нож…»
Как больно режет, как остро заточен нож
и как нестерпимо глазу сиянье дня;
от ясного разуменья бросает в дрожь, —
зарыться в то, что навек защитит меня,
закутаться в сон и оттуда сухим глазком
смотреть на себя, чужую, со стороны…
как сердце стучит, как надёжен мой тайный дом,
где воздух прозрачен и нет ни одной волны.
«Не мне возвращаться в ушедшие дни…»
Не мне возвращаться в ушедшие дни,
блуждая по кругу, —
покой и тревога на свете одни
сияют друг другу;
но я выбираю тебя, красота,
скользящая мимо,
и буду как все, кто играет с листа,
навек уязвима.
«Не нужно мне лица, когда бреду одна, —…»
Не нужно мне лица, когда бреду одна, —
смутить мне некого, играть я не умею…
в ловушке темноты, в пустой скорлупке сна
я выход не найду – и от тоски немею;
и детские стихи я больше не пишу —
я волк своих полей, я горький воздух мая,
и странно мне самой, что я ещё дышу,
всю эту тесноту, не прячась, принимая.
«В оцепенении какой-то бред плету…»
В оцепенении какой-то бред плету,
и слушаю, и застываю снова —
так бабочек целуют на лету
и ловят ускользающее слово,
решив не очаровываться впредь —
но медлят в шелесте и звоне,
чтобы на пике счастья умереть
с жемчужиною тёплою в ладони.
«Среди сухой насмешливой молвы…»
Среди сухой насмешливой молвы
спокойной буду и отважной;
со мною только шорохи травы,
картонный меч и тонкий шлем бумажный,
и робкие слова – наперевес —
не для победы, а для пораженья…
укрой скорее, спрячь меня, мой лес,
в своё непостижимое движенье,
и в тишине беседуя со мной
веди меня легко и осторожно,
и укрывай зелёною волной
всё, что исправить невозможно.
«Грозовое электричество…»
Грозовое электричество
перещёлкивает сухо,
крыльев свист геометрический
сквозь рассеянное ухо,
словно вся душа распорота
и блуждающей походкой
без тебя бредёт по городу
половинкою нечёткой.
«В своей благословенной лени…»
В своей благословенной лени,
внутри сияющего мая
иду –
