да ты чего? Просто друг мой с армии. Он в городе на два дня. Он не пьёт и не курит даже.
– Какая армия, что ты мне мелишь. Смотри, утром мне мочу сдавать будешь…
Семён трусливо смеялся, Римас держал марку лидера и авторитета. Андрей пил кофе молча наблюдая за происходящим и не совсем понимал их словесной перепалки. Подняв чашку у лица он смотрел то на одного, то на другого.
– Всё, свободен. С Богом. Чтоб завтра в восемь как штык…
Семён ушёл, на кухне стало тихо.
– Вот так Андрей. С ними только так. Меня также пасли в центре. Я два раза чуть не соскочил. Там, конечно, парни толковые. Надо было там оставаться работать, мне предлагали… Я отказался. Домой хотел. Теперь вот с вами тут вожусь.
Андрей молча ел печенье, запивал кофе, и лишь жестами головы реагировал на сказанное Римасом.
– Короче, заказ намечается хороший. Потом, возможно в марте, ещё один. Нужно тебе штукатурку осваивать. Людей реально не хватает… станешь чисто мастером, а чернорабочего я найду.
Андрей решил не дожидаться развития разговора и поведать начальнику о своих планах:
– Римас, я в марте ещё поработаю… и в апреле, наверное, тоже, но в мае я уеду. Поэтому сильно на меня не рассчитывай. Я пока не знаю точно, когда и куда, но, думаю, в июне меня тут уже не будет.
– Опа! Что-то новенькое. А куда едешь? С родителями?
– Говорю же, не знаю… Куда Бог покажет.
– Стоп. Стоять! Ты случайно не про… Слушай, я вот и хотел спросить тебя про вчерашнее. Я ничего не понял, так как выходил из зала, но что-то ты вчера такое классное говорил. Про смерть и жизнь. Нам в центре тоже часто говорили про рождение свыше. Хорошо помню, как Господь мне дал родиться заново. У меня зависимость пропала четвёртого июля. Я помню тот день отлично. А вчера ребята сказали, что Андрюха в осадке полном. Тебе нужно евангелизировать людей. Может, ты евангелист?
– В осадке? Что это? Нет, я не в осадке. Я просто Бога хочу увидеть. Хочу умереть духовно, чтобы воскреснуть. Думаю, тут у меня это не получится. Думаю, я куда-то уеду. Наверное, в деревню. Мне даже сон приснился, что я в траве высокой лежу. Я точно знаю, что умру в траве. Наверное, духовно, но буду лежать в траве. Я молюсь каждое утро и вечер. Надеюсь, скоро Иисус мне покажет дорогу…
Римас цокнул и начал рвать зубами вторую запакованную пачку крекеров. Он всегда считал Андрея отсталым человеком и даже однажды на одном из объектов при всех назвал его полоумным, когда тот пытался зашпаклевать стены штукатуркой.
– Я всякое слышал и видел… В центре у нас чудак был. Говорил, что ему суд приснился. Как закончил лечиться, так пошёл и сдался ментам… ээээ… полицейским. Рассказал, как и где кого вставил. Короче, чистосердечка. Два года дали. А я вот думаю – зря. Он, конечно, духовный был. На три месяца раньше меня попал в центр и, когда я пришёл, он уже покаянный
