style="font-size:15px;"> – Ну? Это он, что ли? Тот самый?
– Ага, – ответила Таня и спросила, чтобы уж точно укрепить за собой звание самой главной кретинки: – А вас как зовут?
– Николай, – сосед вытянулся в струнку и серьёзно отрапортовал: – Капитан Приходько, уволен в запас по сокращению, в данный момент слесарь на вольных хлебах, ваш сосед и покорный слуга!
Светка тихонько хмыкнула, покосившись на тапки, и сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Ну, я пойду, наверное! Тань, если что, звони, приеду немедленно!
Таня машинально проводила подругу взглядом и снова посмотрела на соседа. Тот смущённо улыбнулся, показав милые ямочки на щеках:
– Вы уж извините! Мясо почти готово, а я тоже пойду…
– Нет, ну что вы! – опомнилась Таня, пытаясь подняться. – Я вам очень, очень благодарна за Доньку! Я так переживала за неё!
Сосед подал ей руку, помогая встать:
– Да не за что, живое существо всё-таки.
– Знаете что, останьтесь пообедать! – с разбегу предложила Таня. – Вы ведь старались, и пахнет так вкусно!
– С удовольствием! – не стал ломаться Николай. – Я тут ваши тапочки позаимствовал, ничего?
– Раз вам подошли, значит, всё отлично!
Таня мельком заглянула в комнату, увидела красные стринги на люстре и усмехнулась. Завтра постирает их от пыли и снова забросит на рожок. Чтобы закрепить результат. Чем чёрт не шутит?!
Запах осени
Сено пахло осенью. Хмельными полевыми цветами, душистой травой, палящим солнцем. Поставив корзинку с яйцами, собранными по сеновалу, на порог, Галка утёрла кончиком платка вспотевший лоб. Голова закружилась, и она ухватилась ладонью за деревянную стойку. Другая рука легла на живот, в безотчётном жесте защиты. Галка улыбнулась себе и ребёночку, и последнему дню лета, напоённому сенным ароматом…
Его руки были тёплыми и тяжёлыми, губы – настойчивыми, а дыхание прерывистым. Тогда Галка ещё подумала, что, наверное, это всегда так в первый раз. Всё кажется прекрасным и правильным. Левон тихонько ругался на колючие травинки, на пыль и шелуху, лезущие повсюду, а Галка только смущённо хихикала, исподтишка бросая ему в волосы пригоршни сена. Непривычный он, Левон, городской, а ничего, привыкнет! Беженцы, они должны привыкать. Дом их в Ереване обрушило землетрясение, так живут там, где приняли и жильё дали. Хотя жильё ещё то – домишко покойного деда Семёна, колхозного пастуха и беспросветного пьяницы, штоб земля ему была пухом! Привыкнут. Вон, мамка ихняя уже всё отдраила, батька стёкла повставлял в новые рамы, а Левон на тракторе научился, посевная в разгаре как раз была. Она закрыла глаза, обнимая любимого за плечи, и забылась от нежных поцелуев посреди потерянного в лугах сеновала…
– Галка-а-а! Ты тута?
Резкий глуховатый голос вырвал её из приятной пелены воспоминаний, и Галка
