на корню. Паки таки! Сучьё! Вам ли я ли? Яливамли? Ешьте вафли! Не я вам! Не вам ли? Не я ли вам? С вами язык сломаешь! Сук-ки! В панамах и трусах вошли в храм пополудни, скверня моё богомильство!»
Отрезав яйца всем моим врагам
И перерезав глотки конкурентов,
Бросаюсь, о любовь, к твоим ногам,
Мой добрый друг,
Мой дон де Носиме-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-н-т-е!
спел божественный Евлудий довольно пародированным голосом, вспомнив, как выглядывали из окон обеспокоенные соглядатаи, услышав громовой голос встреченного им по дороге писателя Громобоя, довольно шабутного малого без царя в голове, с пулей в башке, с холодными руками и раскалённым добела сердцем. В общем – стукача и существо малоприятное во всех отношениях. Вспомнить-то вспомнил, а зафиксировать не мог. Всё сразу же и навсегда вылетело из головы. Солдатки будут не на шутку рады радёшеньки. Навсегда забудут мой адрес в управе. Сейчас все такие. Кто не стукач, пусть бросит в него краеугольный камень!
И по водам пойдём, и посуху, удивляя и радуя. Ты, Сандро, будешь клёкотом благовествовать, мелочью бренчать. Учись играть на шарманке! Пять тысяч дней рыбалил на Генисарете, хочу отведать я трески простой, чтобы в итоге, мудр, как чьи-то дети, отправиться к Варравве на постой!
После чего святой смахнул пыль с обгрызанной крысами инкунабулы и отворил тяжёлую обложку, на которой среди коричневых ангелов горели слова огненным кадмием: «Древняя Лаурентия и Поздняя Сан Репа». «Хроники».
Хроники были отпетыми. Исправить их уже не представлялось возможным.
Шли страницы, нечитанные и читанные по диагонали, вдоль и поперёк.
Главы.
«Величие Сан Репы».
«Рассказ о магической фиге».
«Цирк Вилипутов».
«Ветчинный король».
«Дон Окорок».
«Великий отстриг».
«Ярило Чудотворец и святой Педрик».
«Фред и наложницы».
«Трипенгундозный Эспандер».
«Выпотрошенный Джек Пот».
«Белые чернила».
Двенадцать глав. Две главы оказались зашифрованы на «Энигме». Администрация города обращалась по этому поводу к адмиралу Рёдеру, но ответа не получила.
Книга Чудес. Закрыв её, можно было, не вставая с кровати, пойти по тверди вод и ощутить вкус копчёного индюка на растресканных устах. Но надо было вращать ключик и заводить волшебную книгу.
Цитирование её бесполезно, но надобно.
«…Кибеллы молочко. Яд молочая, а король – свинья. Таков удел искусства. Есть копилка, куда я буду сыпать перец и фасоль и фиги…»
«…Я млел конечно и думал: вот бы её пощупать, она и сама была бы рада…»
«…Он убил её своими доводами наповал: «Да, рожа кривовата, как противень, да, уши мясистые
