Полное собрание стихотворений. Владимир Сергеевич Соловьев

      Пусть тучи темные грозящею толпою

      Лазурь заволокли,—

      Я вижу лунный блеск: он их тяжелой мглою

      Не отнят у земли.

      Пусть тьма житейских зол опять нас разлучила,

      И снова счастья нет,—

      Сквозь тьму издалека таинственная сила

      Мне шлет твой тихий свет.

      Края разбитых туч сокрытыми лучами

      Уж месяц серебрит.

      Еще один лишь миг, и лик его над нами

      В лазури заблестит.

      Он кликнул клич: «Мои народы!

      Вы все рабы, я – господин,

      И пусть отсель из рода в роды

      Над вами будет бог один.

      В равнину Дуры[7] вас зову я.

      Бросайте всяк богов своих

      И поклоняйтесь, торжествуя,

      Сему созданью рук моих».

      Толпы несметные кишели;

      Был слышен мусикийский гром;

      Жрецы послушно гимны пели,

      Склонясь пред новым алтарем.

      И от Египта до Памира

      На зов сошлись князья земли,

      И рукотворного Кумира

      Владыкой Жизни нарекли.

      Он был велик, тяжел и страшен,

      С лица как бык, спиной – дракон,

      Над грудой жертвенною брашен

      Кадильным дымом окружен.

      И перед идолом на троне,

      Держа в руке священный шар

      И в семиярусной короне,

      Явился Небукаднецар.

      Он говорил: «Мои народы!

      Я царь царей, я бог земной.

      Везде топтал я стяг свободы, —

      Земля умолкла предо мной.

      Но видел я, что дерзновенно

      Другим молились вы богам,

      Забыв, что только царь вселенной

      Мог дать богов своим рабам.

      Теперь вам бог дается новый!

      Его святил мой царский меч,

      А для ослушников готовы

      Кресты и пламенная печь».

      И по равнине диким стоном

      Пронесся клич. «Ты бог богов!»,

      Сливаясь с мусикийским звоном

      И с гласом трепетных жрецов.

      В сей день безумья и позора

      Я крепко к господу воззвал,

      И громче мерзостного хора

      Мой голос в небе прозвучал.

      И от высот Нахараима

      Дохнуло бурною зимой,

      Как пламя жертвенника, зрима,

      Твердь расступилась надо мной.

      И белоснежные метели,

      Мешаясь с градом и дождем,

      Корою льдистою одели

      Равнину Дурскую кругом.

      Он пал в падении великом

      И опрокинутый лежал,

      А от него в смятенье диком

      Народ испуганный бежал.

      Где жил вчера владыка мира,

      Я ныне видел пастухов:

      Они творца того кумира

      Пасли среди его скотов.