в майке простодушно приоткрыл рот и выкатил удивленные глаза, готовый и засмеяться, и броситься вперед, и заплакать. Сорокалетний подросток морщил рано постаревшую сухую кожу на лбу и будто прислушивался к чему-то, что слышал поверх слов Евгения. Высокому показалось, что он видит клоуна, и он не знал, что делать, потому что клоунов не бьют.
А Сима думала о своем, безошибочно выхватив из речи Евгения самое для себя главное.
– Чего ты там про сильного мужчину? – спросила она. – Ты не оттуда? Не с фронта? Стасика Луценко, случайно, не видел? Он тоже такой, безбашенный, – с горькой похвалой сказала Сима. – Один на десятерых мог полезть, помнишь, Оля? – повернулась она к женщине в халате.
– Еще бы! – лирически отозвалась Оля, и в глазах ее тоже была мечта о сильном мужчине.
– Нечего стоять тут, присаживайтесь, – пригласила Сима. – Тоже мне, бойцы!
Вскоре Аркадий, Евгений и трое мужчин сидели вместе за сдвинутыми столами, закусывали, выпивали. Аркадий, совсем растерявшийся, наблюдал, как три друга уважительно слушают Евгения, который увлеченно расписывал план действий.
– Разбиться на пятерки, в каждой командир. Командуют все по очереди – пять дней. Каждый ведь хочет быть командиром, пусть побудет.
– А суббота и воскресенье?
– Выходные. Но приказ командира, когда кто-то командир, закон. Неважно, что он вчера был не командир, сегодня он командир. Дальше. Пятерки объединяются в отряды. По пять пятерок. Командир назначается опять-таки по очереди. Отряды объединяются в группировки. Двадцать пять на пять – сто двадцать пять, – с удовольствием считал Евгений. – Само собой, командиры группировок тоже назначаются по очереди.
– Все покомандовать не успеют.
– Успеют, война будет долгой.
То, что Евгений говорил это, а остальные слушали, может показаться нелепым, но напомним, что его собеседники были крепко пьяными. Хотя старались рассуждать рассудительно и здраво, ведь не о пустяках шла речь, о войне.
Через час Евгений и Аркадий вышли из столовой.
– Что это было? – спросил Аркадий. – Ты это всерьез?
– Время покажет![7]
И время, не откладывая, показало. Высокий мужчина, которого звали Петр Опцев, вернулся домой, где его недобро встретила не менее высокая жена, она начала упрекать его в пьянстве и бездельничанье. Опцев возразил, что теперь у него самое важное дело, какое только может быть у мужчины, а она должна слушаться и отвечать: «Есть, товарищ командир!»
– Есть, товарищ командир! – ответила жена и ударила его пустым ведром по голове так сильно, что Опцев упал. Он хотел подняться и навести порядок, но в голове звенело, все вокруг плыло, и он решил сначала полежать, набраться сил. Да так и заснул.
Сорокалетний подросток Митя Чалый явился к своей жене Кате печальный и значительный. Он устало сел за стол, посмотрел на жену с жалостью и сказал:
– Ты,
Совершенно случайно слова Евгения точь-в-точь совпали с названием телепередачи, которая тогда шла на одном из российских телеканалов; в этом продуманно истеричном ток-шоу изо дня в день поливалась грязью украинская власть, а под видом украинской власти и сама Украина; и восхвалялась великая своей историей Россия, а под видом великой России ее тогдашняя власть. Отечественное телевидение в то время вообще сыграло, к сожалению, позорно значительную роль в разжигании межнациональной розни, войны и тотальной ненависти ко всему чужому, что, как известно, делается, когда у самих не все в порядке.
