противоположном силе тяжести. Холод влиял на меня странно, одновременно парализуя мысли и заставляя действовать единственно верным способом – не открывать глаза, чтобы не вводить в ступор еще один орган чувств, и двигаться вверх.
Мне казалось, что время движется невероятно медленно, но на самом деле хватило нескольких секунд и неожиданно сильных рывков, полных доселе не ощущаемым мной несгибаемым стремлением к жизни, чтобы оказаться на поверхности. Я глотнула воздуха, разрывая легкие, которые саднили от соленой воды, и закашлялась, вновь уйдя под воду. Но вынырнув вновь, все же открыла глаза и увидела вокруг себя бесконечную синюю гладь моря и чистейшее аквамариновое небо. От шока я не могла думать, лишь замерла в ужасе и непонимании и снова скрылась в толще воды, теряя сознание.
Второе пробуждение произошло так же внезапно, как и первое. Я резко дернулась, взмахнула руками в мощном гребке, готовясь вновь что есть силы стремиться вверх, но рука ударилась о спинку кровати, заставив зашипеть от боли, током пробежавшей вдоль плеча, заставляя открыть глаза, чтобы увидеть перед собой лишь глухую тьму. Я снова закашлялась, выплевывая воду, чувствуя, что вместе с ней скоро выплюну и свои легкие. Горло изнутри словно терли наждачкой, давая волю чьим-то садистским наклонностям, а меня скручивало и выворачивало наизнанку.
Неожиданно раздался стук в стену и обеспокоенный голос мамы:
– Саша, что случилось?
Я на автомате выдумала оправдание, даже не осознавая, насколько нелепо оно звучит посреди ночи:
– Ничего страшного, мам, подавилась просто.
Но мама, видимо, сама была не в себе от переживаний и, вместо обычной дотошной заботы о моем здоровье, лишь немного раздраженно прикрикнула:
– Будь осторожней!
Я почувствовала укол вины. Наверное, она спала, а я своим кашлем ее разбудила, вернув из блаженной пустоты.
Отработанным годами движением я протянула правую руку, нащупывая на стене выключатель, чтобы потом, увидев свою комнату в тусклом свете ночника, вновь ощутить приступ шока.
Вокруг меня по кровати расползалось мокрое пятно, которое никак не могло образоваться от одних только слез. И даже мелькнувшая стыдная мысль, что это то же, что со мной нередко приключалось по ночам в раннем детстве, так же быстро и исчезла. Я далеко не слон, что можно было бы ожидать при взгляде на размер пятна. Тихий стук капель оповестил меня о том, что пятно не ограничилось только кроватью и теперь вода стекает на пол.
Вся моя ночная рубашка была насквозь мокрой, волосы свисали холодными противными сосульками, саднящее ощущение в горле никак не проходило.
Все произошедшее совершенно не могло быть реальным, но тем не менее неопровержимые доказательства случившегося были передо мной, подо мной и на мне.
Пару минут назад я была где угодно, только не в своей постели.
Я встала с кровати
