от «зелёных романтиков пера», до маститых добытчиков «информации из достоверных источников, первыми поняли безнадёгу ожидания Василевской и начали незаметную миграцию в зал для фуршета.
Прислуга у слуг народа понятливая. Она мигом просекла ситуацию. Выделила работникам пера стол с закусью и питьём в скромном углу и начала набивать сумки халявой с барского стола.
Жизнь бутерброда яркая и короткая. Неупотреблённый бутик – вещь никчёмная и опасная. Собрать из них обратно палку колбасы или головку сыра невозможно, продать уйму бутиков некому, выбрасывать – рука не поднимется. Почему не устроить праздник живота себе и всем родным, если за всё уплачено?
Андрюша Рыбаков воспалением совести не страдал. Он, как и все, считал: на «поляну» в честь инаугурации Василевской аппарат мэрии не скидывался тяжело заработанными рублями. Всё меню фуршета оплачено за счёт бюджета. Создавалось устойчивое впечатление, что толпа налогоплательщиков – от уборщицы тёти Маши до светил медицины местного разлива – в приступе краевого патриотизма добровольно распахнули свои кошельки для организации банкета по случаю встречи очередного мэра.
Каждый раз, бывая на инаугурации городской головы, Рыбаков давал себе внутреннюю установку: подвергнуть суровой критике нецелевое использование бюджетных средств, и призвать органы прокуратуры к расследованию факта растранжирования народных денег. Однако, каждый раз не успевал с подачей материала. Его затмевал очередной скандал умыкания неловким чиновником куска бюджетного пирога. Почему неловким чиновником? Да потому, что попался! Все ловкие давно греют пузо на Лазурном Берегу.
Без тени смущения Андрюша набил бумажный пакет бутербродами с красной и чёрной икрой, с фруа, с хамоном, французским птифур, с бельгийской телятиной. Выпросил у старшего официанта бутылку немецкого шнапса и удалился в холл. Под сенью огромных фикусов принялся, как патриот, с гневом уничтожать незаконно проникшие на Родину санкционные продукты. Между облизыванием пальцев, причмокиваниями, прихлёбываниями открыл планшетник и углубился в поглощение новостей.
Журналисты питаются бутербродами, но без новостей жить не могут.
Журналист без новостей – это книга без букв. Страницы есть, а читать нечего.
Андрюша поглощал пищу телесную из пакета и духовную из планшетника. Широко распахнутые глаза и рот пожирали каждый свой кусок. Бутерброд с чёрной икрой нашёл свой смертный час между избиением группой школьниц учительницы физкультуры и взятками в ГИБДД Кусочки хамона прыгали в рот под грохот обвала рубля на бирже. Шнапсом Андрюша залил пожар от взрыва бытового газа в жилом трёхэтажном доме. Закусил красной икоркой на голландском сливочном масле немецкий шнапс под новость об ограблении ювелирного салона на Декабристов…
Андрюша зевнул, Скучно. Нет настоящей новизны – всё, как всегда. Порадовать читателя нечем: от новостей из планшетника несло плесенью. Действительно, кого удивишь ДТП со смертельным исходом? Один труп, вообще, мимо ушей проскальзывает у обывателя – не берёт за нерв, не тревожит душу. Привык народ. Ему нынче для переживаний и справедливого гнева фактуру
