и мохнатые сошлись на переносице, пальцы перестали выбивать нервную дробь.
На глазах растерянный человечишко Иванов превращался в сурового и храброго главного полицейского города NN.
– Капитана Непутина ко мне! Срочно!
Последнее начальственное «О…о…!» ещё эхом перекатывалось меж хрустальных подвесок служебной люстры, а дверь в кабинет уже отворилась. На пороге стоял капитан Непутин.
– Проходи, Владимир Ильич – начальственным басом прогудел Иванов, и сделал приглашающий жест рукой.
Капитан (с узким лисьим лицом и широким бабьим тазом) вихляющей походкой застарелого гомосексуалиста причалил к столу полковника. S-образным движением задницы уселся на стул.
Поёрзал седалищем. Наконец успокоился и поднял на начальника голубые глаза девственника-пятиклассника.
– Слушаю Вас, Корней Иванович.
Азимут половой ориентации Непутину сбили в далёком детстве во время обучения юного Вовика искусству танца при театре Оперы и балета. Танцором Непутин не стал, а окрас поменял на всю оставшуюся жизнь. В выборе партнёров для удовлетворения насущных нужд, Владимир Ильич был осмотрителен и весьма осторожен. Сначала боялся папкиного ремня и мамкиных слёз. Потом положение обязывало соблюдать политес. Неясные слухи и кривотолки ходили по пятам капитана, но конкретных фактов, позорящих честь мундира полицейского, не было. Службу Непутин нёс без особых замечаний, а количество осведомителей у него было всегда самое большое.
Начальник Корней Иванович Иванов за руку с капитаном не желал здороваться. Если ситуация не позволяла избежать рукопожатия, то полковник старался незаметно в кармане вытереть руку о свой сопливый носовой платок. Причины своего поступка Иванов не знал. Вытирал на всякий пожарный случай, как атеист вспоминает имя Божье.
Капитан прервал молчание интеллигентным кашлем в сухонький кулачок.
Полковник очнулся от своих тяжких дум.
– Владимир Ильич, тебе когда майора получать?
– Не скоро. Больше двух лет в капитанах ходят, а там, как Бог даст.
– Не знаю, не знаю… Бог может быть и даст. Ходатайство о присвоении тебе майорской звезды будет подписывать тоже он?
– Шутите, Корней Иванович!
– Нет капитан, не шучу. Времена нынче не до шуток.
– Времена, как времена. Не хуже и не лучше других.
– Ошибаешься, капитан. Не уловил ты ветра перемен.
– О чём Вы, товарищ полковник?
– Есть у меня к тебе, Владимир Ильич, секретный разговор.
– Слушаю Вас.
– Во-первых сейчас ты мне дашь подписку о неразглашении служебной тайны.
– Понял.
– Во-вторых, своей рукой напишешь объяснительную, что оперативные меры в отношении гражданки такой-то
