style="font-size:15px;"> – Я для вас, если будете сватом, стояк в сенях отдеру, он из березы, любой длины можно ногу выточить, даже двухметровому великану, – предложил Нос.
– Малого роста у тебя, Вика, жених, но – с головой, в момент разрешил мою сложную задачу. Не пропадешь с ним, каша у вас завсегда будет. Это я так, для украшения слов. Давай, неси мне лекарство.
Вика принесла бутылку самогонки так быстро, как будто она лежала прямо за забором, не забыла захватить стакан и соленый огурец на закуску.
– Хорошая у тебя будет жена Гриша, оборотистая, что иной раз важно, – потер руки Кузьмич. Потом налил в стакан самогонки, выпил, как воду, и закусил огурцом. – Не буду вам мешать, пойду – ка, посмотрю, не горит ли где? И такое может быть, а бдительности у меня не отымешь. С детства таков. Вот, ушла недавно в баню бабка Фима – с колокольни я видел – и не возвращается, час, два, я – бить в колокол. Оказалось, угорела бабка и не дожила бы до своих ста лет. Ну, ладно, пойду. Не забудь, Гришуня, о березовом стояке, а ты, Вика, о сватовстве, завтра приду к вам, чай.
Настроение у Кузьмича поднялось, кажется, и нога деревянная стала длиннее, он запел: «если тольки осторожно, мне сейчас побегать можно…» Строчку он срифмовал сам, и считал, что свободно мог быть поэтом. Грамотешки бы побольше, а воображения у него хватает, как и бдительности. Конечно, не такое, как у марсианина Рылова. Вбил в башку, что летал на Марс и навалил у дома машин сто песка, отдав за них две коровы. Сделал уголок Марса, чтобы меньше тосковать по нему, а молоко стал брать у соседа за гроши. Дураком не назовешь, а умным – тем более. Как выражается деревенский ветеринар, с психологическими наклонениями. А он знает, что говорит, учился в каком-то парнокопытном заведении. Кузьмич так его и не переспросил: чудно уж, в коровьем, что ли? Рылов где-то тоже учился, но, наверное, не окончил заведение – куда его потянуло? А вот продавец Кривонос ударился в бизнес с пятого класса и бросил школу. А каков? Магазин собственный есть и в Выселках, и в Ежах. Главное, мозгами шевелить, ежели они есть. Вот у быка, хоть и у Гитлера, нет мозгов, он и старается всех пырнуть. А ежели человек бодливый, значит, его вправе называть быком. Кузьмич возгордился таким интересным выводом. Значит, он соображает, даже слегка выпивший.
– Что лыбишься, будто кошелек нашел? – отвлек его от мыслей сильно похожий на Кузьмича дед, ростом поменьше, но тоже с одной ногой, и тоже деревянной.
– А тебе бы хотелось, чтобы морда у меня была с выражением, будто этот кошелек пустой?
– Ха, ха, ха, Кузьмич. Куда лыжу навострил?
– Туда, куда и ты свою, Пахом. Скоро тебе будет работа, нашел я походящее дерево для ноги, вернее, мне пообещал его карлик Нос.
– Это хорошая новость, не мешало бы ее обмыть.
– Тебе бы тольки обмывать, сделай сначала ногу.
– На эти твои слова есть два ответа: можно и опосля обмыть, а можно и сейчас и опосля. Как, думаешь, будет лучше?
– Убедил, второй ответ более
