обнаружил, что вместо Яффских ворот Старого города, рядом с которыми по путеводителю располагалась Русская духовная миссия, он оказался перед Гефсиманскими воротами.
Слева, возвышаясь над крепостной стеной, слепил глаза золотой Купол Скалы – мечети Омара, а справа поднималась Масличная гора.
Леонид Петрович остановил SL‑500 около стоянки экскурсионных автобусов неподалеку от церкви Всех наций и направился в Гефсиманский сад.
Он издалека услышал родную речь. Молоденькая девчушка-экскурсовод в больших очках увлеченно рассказывала туристам:
– После пасхальной вечери Иисус и одиннадцать апостолов отправились сюда, в восточную часть Иерусалима, к Масличной горе, чтобы помолиться в мирной тени оливковой рощи.
– А почему одиннадцать? У Христа же было двенадцать учеников, – спросил мальчик лет десяти, желая показать окружающим собственную эрудицию.
Его мама, дородная тридцатилетняя провинциалка, стыдливо покраснела за сына и одернула его за рукав летней курточки.
Но экскурсовод как будто только и ждала этого вопроса.
Она ласково ответила мальчику:
– Двенадцатый, Иуда, уже покинул их, чтобы предать Учителя в руки первосвященников.
Неклюдов, скрыв лицо за солнцезащитными очками, обошел экскурсантов стороной.
За поворотом он сошел с тропы и, несмотря на свои светлые брюки, сел прямо на траву под сенью ветвистой оливы.
Он где-то вычитал, что оливковые деревья могут жить очень долго, тысячи лет. Может быть, на этом самом месте когда-то молился сам Иисус Христос за два дня до своего распятия.
«Господи, дай мне силы и мужество вынести с честью все испытания, которые ты уготовил мне», – обратился он к Спасителю с такой молитвой и углубился в собственные думы. Вспомнился позавчерашний разговор с женой.
Людмила приехала за своими вещами. Пока грузчики выносили из спальни чемоданы и ее любимый спальный гарнитур позапрошлого века, купленный на каком-то мебельном аукционе за баснословные деньги, она присела на кресло против него и закурила.
– Я переезжаю к директору твоего банка. Надеюсь, что у тебя хватит ума не увольнять его с работы до окончания бракоразводного процесса. Я хочу, чтобы банк остался мне. Ты можешь забрать себе всю долю в химическом комбинате. Я уже не говорю о бумагах вашего с Ланским холдинга. Если вам удастся что-то оттуда вернуть, я на это претендовать не буду. По-моему, так будет честно. Ты согласен?
Он безразлично кивнул головой.
– Я знала, что ты не станешь мелочиться. Поверь, так будет лучше для нас обоих. Когда-то мы совершили большую глупость, если не преступление. Не стоило вступать в брак без любви. Мы изменили самим себе, пытаясь убедить себя, что любим друг друга. Теперь за это расплачиваемся. Прости меня. И не держи зла, – сказала
