не очень приятно, даже если у дома есть огород. Мне с вами очень хорошо, но я привык жить на воле, в лесу. А теперь – и воля, и лес, и вы с Даранчиком! Если бы еще не эта вонючка… старая, вредная, противная вонючка! Он меня злит! Очень хочется проткнуть его рогом!
– Не вздумай… потом хлопот не оберемся. Да я и сомневаюсь, что его можно так запросто прикончить. Вот если бы его поднять в воздух, на высоту вон той горы, да отпустить! И то выживет – воткнется в землю и там будет вонять!
– Пфхх… точно! Вот если бы растащить его на кусочки да кинуть рыбам!
– Вот видишь, а ты говоришь – только люди злые! Хе-хе-хе… Да ладно, терпи, ты его почти и не видишь… а я-то общаюсь с ним каждый день! Кстати, не такой уж и гадкий дед, между прочим. Вредный, да, но, если найти к нему подход, вполне можно общаться. Он науки любит, магию. Если его подбодрить, попросить рассказать о магии, он так увлекается, что может часами подряд говорить! Главное – кивать!
– Не буду я ему кивать. Побегу лучше поймаю какую-нибудь дичь. Ты не против, братец? Я слушать буду – если что, ты мне кричи, вдруг злые люди появятся.
– Да вряд ли злые люди покусятся на караван, в котором едет колдун. Старикашка вредный, но колдун он могучий. Испепелит так, что и костей не останется. Хотя… всякое бывает. Но я тоже загрузился заклинаниями. Так просто нас не взять! Опять же – Даранчик со своей пращой!
– Да, от могучего Дарана Великого все злодеи разбегутся, это точно! Пфхх… Ну я побежал!
Илар проводил взглядом Быстрика, исчезнувшего в придорожных кустах, вздохнул, глянул на возчика, невозмутимого, молчаливого мужчину лет пятидесяти с огромными, свисающими на подбородок усами, и закрыл глаза, чтобы не видеть физиономию старика, мирно посапывающего на своем ложе.
Фургон был огромным, настоящий дом на колесах, в нем могли с удобствами разместиться шестеро пассажиров, не считая возницы, и все бы хорошо, если бы не старый колдун, отравляющий воздух закрытой повозки всевозможными запахами, которые чуткий нос Илара никак не желал принимать в организм. Вонял старикашка, по правде сказать, как тухлая рыба. От него пахло потом, мочой, старыми носками и чем-то кислым, чем пахнут махнувшие на себя рукой старики на самых последних годах своей жизни.
Кроме своей особой, патологической вонючести старик отличался дурным нравом и способностью встревать в неприятности. Он норовил сказать гадость всем, с кем общался на этом долгом пути, и все без исключения караваны отказывались принимать их фургон в свои ряды – даже за хорошие деньги (Илар пробовал договориться). Как говаривал Иссильмарон, он не собирается идти на поводу у каких-то там проклятых бездарей и сдерживать свои выражения ради спокойствия болванов, не понимающих, с кем они имеют дело.
Илар был уверен – караванщики прекрасно это понимали, будучи опытными людьми и тертыми жизнью профессионалами, и они предпочитали отказаться от денег, но не вносить в свою жизнь нечто черное, вонючее и скандальное. Илар с ними был согласен. Ему же ничего
