и не поедет в их общий дом.
– Сдается мне, – тихо произнесла молодая женщина, – что ты больше почета проявляешь ко мне, когда я под отеческим кровом, а не в твоем богатом доме.
– Ты вольна выбирать, – ответил Усмар и, направившись к двери, накинул на плечи свою большую соболью шубу. Он оглянулся всего лишь раз, но не на Асгерд, а в сторону боковуши, где укрылась с мужем приезжая красавица. И от этого на сердце Асгерд стало совсем плохо.
Гуннхильд украдкой наблюдала за ней. Потом взяла ее за руку и отвела в сторону.
– Хочешь, я скажу отцу, чтобы он освободил тебя от постылого брака?
Асгерд опустила глаза и отрицательно покачала головой.
– Нет. Я люблю своего мужа, я сама его выбрала. И я жду от него ребенка.
Гуннхильд вздохнула. Что ж, красавицу Асгерд не единожды упреждали, что Усмар будет неподходящим для нее супругом. Но та хотела только его.
Вскоре в большом доме стало относительно тихо. Относительно, если учесть, сколько домочадцев улеглось тут на лавках, стоявших вдоль стен, и в задвинутых заслонками боковушах. В ночном сумраке то и дело слышались вздохи, какая-то возня, шорохи, порой негромкое хихиканье или кашель.
Стрелок раскинулся на покрытом шкурами ложе и силился разглядеть отодвинувшуюся к стене Свету. Она лежала тихо-тихо, но по ее дыханию он понимал, что она не спит. Медленно протянув во тьме руку, Стрелок погладил волосы жены. Очень мягкие и шелковистые, они так и заструились под его рукой. Тогда он придвинулся, обнял ее, легонько поцеловал в плечо.
– Ладо мое, княжна Светорада.
Только наедине, когда их не могли слышать, он решался назвать жену ее настоящим именем. Ибо на самом деле она была дочерью могущественного смоленского князя Эгиля Золото, просватанной невестой Игоря Киевского. Стрелок похитил красавицу Светораду с ее согласия прошлой осенью и прожил с ней в ладу и согласии эти полгода, пока они скитались по дальним пределам, уезжая все дальше и дальше, чтобы никто не признал в его прекрасной жене смоленскую княжну. Узнай их кто – и это повлекло бы за собой разлуку, а возможно, и гибель. Ибо они совершили неслыханное, сбежав из Киевских земель, из-под власти самого Олега Вещего и его воспитанника, молодого князя Игоря.
Светорада едва слышно всхлипнула, повернулась к мужу и обняла.
– Когда о родне расспрашивали… я так испугалась…
– Да ну? А я думал, моя Светка ничего не страшится. Ведь ты прекрасно справилась, даже мавка[42] лесная не смогла бы так сплести правду и ложь, чтобы все выглядело былиной, а не сказом надуманным.
– В самом деле? – встрепенулась Светорада, и по ее голосу он понял, что жена улыбается.
– Ты моя разумница. И то, что назвала своим отцом ярла Кари Неспокойного, тоже верно. Кто знает, где носило этого оглашенного по Руси, мало ли с кем он мог соединить свою судьбу. А Гуннар…
– Пожалуйста,
Мавка – лесной дух в облике красивой девушки. Любит пошутить и поморочить головы путникам.
