сказала она. – Она вообще не подходит, ну, разве что рыжая. Да и то не рыжая, а крашеная. Она хной покрашена, Зимин. Она что, дочка режиссера? У нее всегда одно и то же выражение лица – от этого повеситься можно. Если бы в кадре стояло полено, мы бы не заметили разницы.
Лара вытянула ноги. Зимин понял, что ей хочется поругаться как следует, и сел рядом на мокрую скамейку. Потому что предусмотрительно надел с утра кожаные мотоциклетные штаны.
– Так вот, эта девчонка все время смотрит в камеру, – продолжала Лара. – И вообще… Я же говорю, она не похожа.
– На кого? – спросил Зимин.
– На Лару. У Лары… У нее душа, у нее судьба. А у этой девки айфон – вот ее судьба. Он же тупая, это видно.
Зимин молчал, Лара продолжала:
– А Парцифаль? Ну, что это за Парцифаль?
Лара указала большим пальцем за спину, на огромный, вполстены кинотеатра, плакат.
– Это, по-твоему, Парцифаль?!
Зимин оглянулся на кинотеатр. Хотя мог бы и не смотреть, он знал этот плакат наизусть. Потому что точно такой, только меньшего размера, висел на стене в кухне. И в холле. И в туалете – Зимин не удержался.
А что, Парцифаль как Парцифаль, подумал Зимин, стоит, не падает. Наплечники, чешуя, меч – все, между прочим, натуральное, не бутафория, а реальная боевая копия настоящих средневековых доспехов, изготовленная в Чехии на заказ и стоившая весьма и весьма недешево. И орифламма развивается за спиной, и копье, и меч, все как он хотел, красиво, стильно.
– Чем тебе не нравится Парцифаль? – спросил он. – По-моему, вполне себе ничего Парцифаль.
– Вот именно – ничего. Ноль. Пустота. Этот мальчик раньше снимался в сериале про элитный колледж, – сказала Лара. – Он же хипстанутый от бровей до кроссовок, он же никогда на земле не ночевал! На коне не сидел! И – это Парсифаль?! Это красавчик. Красавчик! Пумпампусенька!
Лара повернулась и послала Парцифалю поцелуйчик. Затем достала из сумочки книгу, обернутую газетой, – Лара любила ретро. «Зима», угадал Зимин.
– Это «Зима в небывалой стране», – пояснила Лара и принялась листать. – Вот тут, я запомнила… Вот! Посмотри, если хочешь!
Она сунула книгу Зимину.
– Посмотри, если забыл, а я и так помню! Парцифаль невысокий, толстый и веселый, а это?! Это красавчик. Он не может быть Перцем! Ты что, не видишь? Это же дрянь все, это же туфта!
– Да нормально, – ответил Зимин.
– Нормально?! – ужаснулась Лара. – Ты что, не понимаешь, что вот после этого… – она ткнула большим пальцем через плечо, – никто ни одну твою книжку никогда не экранизирует! Они взяли и сняли невнятное гэ – и теперь все будут думать, что ты написал невнятное гэ…
– Уже насчет «Нисхождения» подъезжали, – возразил Зимин. – Я же тебе говорил, помнишь тот старый рассказ? Про пришельцев?
– Ну, помню. Так я бы на твоем месте права не уступала бы – еще одну дрянь снимут. С тобой теперь ни один приличный режиссер связываться не будет.
– Тьма
