орла, наплевала на него, бросила на землю и стала топтать ногами. Мариам, ее девочка, подражая матери, тоже топтала орла своими ножками.
Солдаты схватили Саломею и вместе с Мариам отвели к Титу, который, по требованию всех легионов, велел судить преступниц полевым судом. Несчастных присудили к смертной казни через растерзание львами на арене в Риме.
– Маленькая Афродита! Венера! – слышалось в восторженной толпе.
Наконец наступил день гладиаторских состязаний и травли людей зверями.
Великий цирк вмещал до полумиллиона зрителей. Ничто так не привлекало римлян, как кровавые зрелища. Нынешний же день представлял собой особый интерес для кровожадных латинян: смертельный бой гладиаторов с двумя силачами-иудеями, приведенными легионами Тита из только что павшего Иерусалима, и отдание на растерзание льву красивой иудейской женщины с прелестной малюткой.
К. Д. Флавицкий. Христианские мученики в Колизее. 1862. Наконец наступил день гладиаторских состязаний и травли людей зверями. Нынешний день представлял особый интерес – отдание на растерзание льву христиан
Иудейскими богатырями были Иуда, сын Мертона, и Симон, сын Иаира, от могучей руки которых пало в бою немало римских воинов при штурме Иерусалима.
Ложи и галереи амфитеатра наполнены сверху донизу. Лучшие места, ближе к арене, заняты сенаторами, начальниками легионов и другими представителями правящего Рима. Следующие ярусы битком набиты римскими гражданами, воинами. Верхние ряды, как исполинские цветники, пестрели женщинами – от знатных матрон с золотыми украшениями до простых, жадных до кровавых зрелищ, римлянок.
Из обширной императорской ложи лениво глядел бритый, заплывший жиром, сам император Веспасиан. Рядом с ним разместился его сын Тит, массивная голова которого твердо держалась на воловьей шее. По ленивому движению руки императора амфитеатр огласили звуки труб.
На арену выходили бойцы, которых на этот раз было немного – всего две пары: гладиатор-германец, который должен был вступить в единоборство с иудеем Симоном, сыном Иаира; и гладиатор-скиф с иудеем Иудой, сыном Мертона.
Взвыли трубы: это был призыв гладиаторов к бою.
Борцы выступили. Германец считался одним из лучших гладиаторов, с детства обучавшийся в императорской гладиаторской школе. Он прямо пошел на своего противника. Мечи обоих сверкнули, но, скользнув по подставленным щитам, взвизгнули, точно от боли. Оба противника искусно отражали удары.
Вдруг германец отбросил свой щит.
«Уловка Спартака, – улыбнулся Тит, – иудей погиб».
Подняв меч, германец прямо пошел, ничем не прикрытый, на закрытого щитом Симона. Тот прикрыл щитом грудь и живот. Вдруг германец как будто споткнулся, припав на колено, и меч его очутился под щитом противника. Амфитеатр потрясли рукоплескания.
– Побежден! Побежден!
– Не побежден! – успел выговорить
