важно как можно скорее преодолеть толпу пассажиров, приехавших, в отличие от них, заблаговременно и теперь благодушно бродивших в ожидании времени отбытия поезда, и тех, кто только что прибыл и искал взглядом встречающих их родственников и друзей. Две пожилые дамы, избежав в последнюю секунду столкновения, с возмущенным видом отпрянули, качнув широкими юбками. Господин в цилиндре, с серой козлиной бородкой, погрозил им тростью, посылая вслед громкие проклятия.
– Простите! – на ходу крикнул юноша в красном.
– Извините! – эхом вторил бегущий за ним товарищ, и они, не сбавляя скорости, понеслись дальше – к выходу на платформы.
Пронзительный свисток кондуктора разнесся над окутанным паровозным дымом перроном, угодил в филигранную металлическую паутину стеклянной крыши и, отскочив, вернулся. Локомотив вторил ему на октаву ниже, выпустил новое облако дыма и со вздохом тронулся с места. Опоздавшая парочка на бегу запрыгнула на ступеньку последнего вагона, и последний в этот день поезд Лондонской и Северо-Западной железной дороги выехал с вокзала.
– Успели! – Джонатан Гринвуд запихнул мешок на верхнюю багажную полку. Тяжело дыша, он повалился на лилового цвета сиденье и вытянул усталые ноги в высоких сапогах.
– Еле успели, – отозвался его не менее запыхавшийся товарищ с места напротив. – Если бы проклятый пароход подошел на несколько минут позже, нам бы пришлось раздумывать, где скоротать ночь!
– Все-таки судоходная компания оправдала свою репутацию и доставила нас из Александрии в Лондон на два дня раньше, чем планировалось! А уж где скоротать ночь в Лондоне, мы бы разобрались, – подмигнул ему Джонатан.
Ответом послужило многозначительное подергивание светлых бровей и гортанный звук – не то урчание, не то мурлыканье. Наконец они дружно расхохотались.
Поезд толчками набирал скорость и громыхал, переезжая стрелки. В модных панорамных окнах поверх проплывающих в синих вечерних сумерках фасадов слабо отражалось купе. Джонатан критично разглядывал своего прозрачного, расплывчатого двойника с блестящим от пота лбом. Каштановые волосы, густые и кудрявые от природы, были по-армейски коротко подстрижены и уложены волнами – на это уходило немало труда и помады. После гонки по улицам Лондона отдельные пряди торчали, словно рожки. Пытаясь их разгладить, он провел ладонью по голове, но безуспешно – упругие колечки всякий раз поднимались вновь, будто пружинки. Даже в тусклом оконном отражении медный оттенок волос совершенно не сочетался с ярко-красной форменной рубашкой. Он подавил вздох и сразу почувствовал себя застигнутым за этим щегольством врасплох, поймав краем глаза смеющийся взгляд.
– Хорошо тебе смеяться, – оборонительно огрызнулся Джонатан, – ты-то всегда выглядишь как с обложки журнала!
Обыкновенно великодушный, Джонатан с завистью рассматривал лейтенанта, вошедшего за ним
