тридцать три?
– В наше время о таких вещах начинают задумываться уже в восемнадцать – особенно в некоторых сферах, включая сцену, подиум и так далее. У меня глаз наметанный: Анна определенно прошла пластику, хотя я считаю, она напрасно это сделала – еще слишком рано для радикальных перемен.
– А почему вы решили, что у нее имеются спортивные травмы?
– Она сама говорила, что у нее стоит протез коленного сустава и, кажется, с позвоночником не все в порядке. У нее отлично развитое тело – как у атлета. Плотные, сильные мышцы, живот накачанный – не так, как в зале, понимаете? Ноги, как у гепарда, между прочим!
– Значит, она не рассказывала вам о ссорах со Стрельниковым? – уточнила Регина.
– Мне кажется, с ним сложно поссориться – во всяком случае, со слов Анны, – ответила Маргарита. – Они живут каждый в своем мире. Он вечно в делах, редко бывает дома, летает по шесть-семь раз за неделю в разные страны, а она занимается благотворительностью, заседает в жюри детских конкурсов и посещает светские мероприятия, где представляет отсутствующего мужа.
В этот момент кто-то постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения, в офис влетел молодой парень – вернее, почти вкатился. Он был полным, маленького роста и странно одетым: в отличие от модельерши, облаченной в черные мешковатые брюки и белую шелковую блузку, на пареньке красовались оранжевые джинсы «в облипку» и фиолетовый тренч.
– Марго, атас! – заверещал он. – Фотограф из «Вог» прибыл со всем скарбом, а коллекция «зависла» на складе, и…
– Спокойно, Антон! – сурово оборвала его Коргина. – Сейчас все решим. Иди, я за тобой!
Она властно махнула рукой, и «колобок» выкатился за дверь без малейших возражений, кинув лишь беглый взгляд на Регину через плечо.
– Извините, мне пора, – сказала Маргарита, поднимаясь. – Дурдом!
– У вас каждый день так? – полюбопытствовала адвокатесса.
– Сегодня еще тихо, – пожала плечами модельерша. – Обычно присесть некогда: мир гламура похож на финансовую биржу Уолл-стрит! Жаль, что я ничем вам не помогла. Если найдете Анну, сообщите, ладно? Она – хорошая девочка, и мне не хотелось бы, чтобы она попала в неприятности!
Шарик мотылялся по дороге, подгоняемый то ли ветром, то ли силой, с которой газы вырывались из выхлопных труб проезжающих мимо автомобилей. Хотя «проезжающих» – это громко сказано: вот уже минут сорок Регина стояла в длиннющей пробке на Московском проспекте, и скорость ее в среднем составляла, наверное, полкилометра в час. Московский и так проблемное, буквально заколдованное место, и проезжая часть явно не справляется с нескончаемым потоком транспорта, а тут еще и светофоры поломались!
Воздушный шарик был ее любимого зеленого цвета. Видимо, на нем имелась какая-то надпись, но он уже слегка сдулся, резина сморщилась, и прочитать ее не представлялось возможным. Регине казалось, что он живой, этот шарик – так весело и бесшабашно метался он от бампера к бамперу, будто бы играя в завихрениях воздуха, бесстрашно и дерзко. Несколько раз она думала,
