князь. Но разве это мешает нашей веселой пирушке?
Людовик с монсеньором Николаем разговаривали по-латыни. Карочей не знал этого языка, как и большинство из присутствующих за столом князей и графов, а потому и не мог уловить, о чем же идет речь. Зато ничто не мешало ему обмениваться здравницами со славянскими князьями и боярами, кои сочли скифа человеком любезным и обходительным.
– А где сейчас находится Воислав Рерик?
– Вероятно, уже в Париже. Думаю, прекрасной Юдифи удастся очаровать сурового викинга и надолго удержать его подле себя.
– А много людей у Воислава?
– Тысячи полторы, но он без труда сможет набрать и десять тысяч.
Людовик с монсеньором Николаем, видимо, все-таки договорились. Во всяком случае, секретарь папской курии поднялся из-за стола с просветленным лицом. Карочей, в свою очередь, тепло распрощался с соседями и даже принял приглашение любезного князя Свентислава посетить город Волынь еще раз, если, разумеется, подвернется к тому удобный случай.
Император Лотарь выслушал своих послов молча. И хотя Людовик не выставил брату неприемлемых условий, все отлично понимали, что император потерпел поражение, не пролив ни капли крови и даже не обнажив меча. Герцог Баварский дал ясно понять, что не считает обоснованными претензии Лотаря на всевластие в империи, созданной их дедом. По мнению Тевтона, империя должна быть разделена на равные части между сыновьями Людовика Благочестивого, и он любезно дал старшему брату возможность подумать над этим заманчивым предложением. Похоже, герцог Баварский был уверен в своих силах, и, отпуская брата с собственных земель без кровопролития, он тем самым эту уверенность продемонстрировал.
– Не получилось с Людовиком, так получится с Карлом, – попробовал утешить дядю Пипин, и его слова были поддержаны одобрительным гулом сеньоров, собравшихся в шатре императора на совет.
Юнец Карл казался приближенным императора куда более слабым соперником, чем хитрый и неуступчивый Тевтон, но, кажется, они сильно заблуждались насчет младшего сына Людовика Благочестивого.
Об этом и намекнул монсеньору Николаю бек Карочей во время грустного возвращения Лотаря и его войска в Реймс.
– Какой еще Рерик?! – недовольно нахмурился секретарь папской курии.
– Я рассказывал вам о нем, монсеньор, – напомнил Карочей. – По словам моего друга, князя Свентислава, у викинга достаточно сил, чтобы испортить настроение императору Лотарю. Это опасный противник, смею вас уверить. И поход на Париж вполне может обернуться для императора большой бедой. Тем более что его войско значительно поредело.
Карочей был прав. Многие сеньоры, среди коих были и его хорошие знакомые Роберт Турский и Эд Орлеанский, покинули императора, не попрощавшись, и скрылись за пеленой дождя раньше, чем оплошавшее войско Лотаря достигло Реймса.
– Это ты их предупредил, бек?
– Нет.
