жизни: самая остроумная, самая красивая, самая успешная.
Блондинка вела ток-шоу на телевидении, развлекательную музыкальную передачу, появлялась на самых известных вечеринках и постоянно украшала собой светскую хронику.
Ее звали Елена, и она действительно была хороша: над волосами поработал лучший в городе колорист, платье лично для нее шил Чапурин, туфельки она купила в бутике Майкла Корса, а украшения ее не оставляли сомнений – это был чистой воды Булгари.
Саше не было никакого дела до блондинки: она могла даже облить свои роскошные пепельные волосы водкой и поджечь, могла признаться в связях с Аль– Каидой или в том, что спит с президентом, – ничто не могло отвлечь Сашу от Игоря. Но, когда заговорили об успехе женщин-писательниц, Саша сказала, что ее тетка – Анна Смирнова, что и побудило Елену скорчить презрительную мину.
– Моя тетя пишет не женские, а просто романы. И в них больше секса, чем сантиментов, – заявила Саша.
– Зачем читать о сексе? – делано рассмеялась блондинка. – Лучше им заниматься! Никогда не читаю все эти глупые журнальные статьи и глупые женские романы! Я даже «Секс в большом городе» не видела.
– Моя тетя не пишет глупые романы, – с нажимом повторила Саша.
Она не совсем понимала, зачем ввязывается в нелепый спор с этой надутой стервой, но вдруг обуявшая ее гордость за семью, в которой, в отличие от Елены, никто никогда не делал ничего глупого и бездарного, не дала поразмыслить. Чувства захлестнули, и Сашу прорвало:
– Не помнишь, какая последняя тема была на твоей передаче? Интимные стрижки – миф или реальность? Так, кажется? Глубоко интеллектуальная задача, лучшие умы бились над ее решением! Конечно, я не смотрю такие пустые, никчемные программы, но, раз уж мы заговорили о женской глупости, позволь заметить, что к твоему цвету волос совершенно не идет лиловый бархат.
Все это Саша произнесла спокойно, с дружелюбной улыбкой на устах.
Елена, открыв рот, посмотрела на нее, а остальные гости захихикали в кулак.
– Игорь… – промямлила наконец Елена. И не закончила начатую фразу.
Саша уставилась на блондинку во все глаза, и Елена почувствовала, что забывает слова. Забывает потому, что на нее накатывает мигрень – страшная, до тошноты (которая пройдет, едва Елена переступит порог своей квартиры). Кое-как попрощавшись, Елена ушла, и стоило ей скрыться из поля видимости, как весь стол разразился аплодисментами.
Саша хохотала вместе со всеми, выслушивая истории о том, какая Елена стерва и дура, и не заметила, что из ее сумочки выпал толстый черный жучок, пробрался на кухню, вылетел через окно и помчался в сторону Волоколамского шоссе.
– Хорошо, что он известный человек, – говорила Анна, вырезая из журнала фотографию Сергея Гайсинского.
– Дай сюда свечи! – потребовала Аглая.
Свечи должны были быть из настоящего пчелиного воска – это усиливало магию. А еще, по-хорошему, следовало вылепить похожее на объект лицо и сделать некое подобие внутренних органов.
Фигурка получалась
