Высота была головокружительной.
Отсюда сверху мраморный пол, на котором она оставила свой платок, выглядел маленькой лужей, в которой отражались капельки звезд.
– Пьер, ты где? – крикнула танцовщица.
Он не отозвался.
– Наверно, мне не стоит бежать за своей мечтой, – решила она. – Нужно оставить все, как есть.
Она спустилась вниз, нашла небольшую комнату с окном, смотрящим на город, сбросила платье, улеглась на мягкую кровать, уснула очень быстро. Слишком много было потрясений сегодня. Слишком сильно хотелось ей обо всем забыть. А это можно было сделать лишь во сне.
Сон укутал танцовщицу своим плащом, убаюкал, стер с лица усталость и обиду, освободил душу из оков. Шепнул:
– Смотри, не улетай далеко, чтобы не потеряться.
– Хорошо, – пообещала она, выпорхнув в окно…
– Эй, что ты здесь разлеглась, – грубый окрик разбудил танцовщицу.
Она открыла глаза, с удивлением посмотрела на двух дородных баб, стоящих перед ней.
– Что разлеглась? – повторила свой вопрос одна из них.
Танцовщица поднялась, одернула подол юбки, посмотрела по сторонам, не сразу поняла, что находится на опушке леса, а не в сказочном замке.
– А где Пьер? – спросила она, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему.
– О, заговорила, – развеселились бабы. – Бросил тебя твой дружок. Сбежал, не дождавшись рассвета.
– Странно, – танцовщица пригладила волосы.
– И мы говорим, что все это странно, – поддакнули бабы. – Разве можно одной в лесу быть? Здесь ведь никто не поможет тебе, девка. Пропадешь не за грош. Пойдем с нами.
– Нет, я никуда не пойду, – сказала она решительно. – Я здесь останусь.
– Она здесь останется, – хохотнула одна баба.
– Как бы не так, – сказала другая, схватив ее за руку.
Танцовщица попыталась вырваться, но не смогла. Бабы скрутили ей руки, потащили к телеге, на которой сидел крупный мужик с всклокоченной рыжей бородой.
– Смотри, Митрофан, какую птичку мы поймали, – сказала одна из баб, подталкивая танцовщицу к телегу.
– Богатый улов, – обрадовался он. Спрыгнул на землю, придирчиво осмотрел девушку, крякнул от удовольствия. – За такую кралю нам хозяин мешок денег отвалит.
– Отвалит, – поддакнули бабы.
– Ох, и погуляем на радостях, – Митрофан облизнулся, предвкушая будущее застолье.
– Тебе бы все гулять, – пожурила его одна из баб.
– А, хоть бы и так, – усмехнулся он. – Я ведь, Ульянка, без энтого жить не могу. Мне энто вот как надо, – он полоснул себя ладонью по горлу. – Я ведь опосля энтого, еще лучше делаюсь, добрее, любвеобильнее. Так ведь, Анфиска?
– Так, – подтвердила вторая баба, ткнула его в бок. – Трогай давай, а то упорхнет наша пташка.
– Не упорхнет. Не боись, – сказал Митрофан, натянув вожжи. – Но, залетная.
Телега
