точку и ждите там. Ни под каким предлогом не выходите в эфир, капитан. Вопросы есть?
– Вопросов нет, задание понятно, товарищ майор! – ответил Савелов. – Удачи вам! – вдруг прибавил он, смазав последнее слово, будто испугавшись чего-то.
– Удачи и вам, Савелов! – сказал майор Сарматов, и на сей раз в голосе его прозвучала вполне искренняя обеспокоенность.
Под шакалий вой, несущийся из расщелины, Савелов в сопровождении одного из «кустов» растворился во мраке «зеленки».
Вслушиваясь в вой и лай, доносящиеся со стороны «зеленки», часовые перед дувалом сонно переговаривались на фарси:
– В джихад – скота мало, хлеба мало, детей мало, женщин много, могил моджахедам много… О Аллах, милостивый и милосердный, покарай гяуров урус-шурави, принесших правоверным разорение!..
Где-то близко через шакалий вой прорезался собачий визг.
– Вах, вах, вах!.. Совсем осмелели шайтаны – на собак уже нападают! Вах, вах!
Через пару минут часовые погрузились в дремоту. Но они не успели даже вскрикнуть, когда на них навалились возникшие из ночного мрака люди-тени в черных масках на лицах. Сорвав с часовых халаты и тюрбаны, они унесли их под мрак «зеленки». Там, под прикрытием деревьев, их трупы обнаружат не скоро. Двое из ночных призраков облачились в тюрбаны и халаты и остались сидеть на корточках у стены дувала, вот только на фарси больше никто не говорил. А трое, перебросив через дувал рюкзаки, скрылись во дворе дома.
Чувствуя, что вокруг происходит что-то неладное, под платаном тревожно захрапели кони. Часовые у входа в дом настороженно оглядели двор, но, не заметив ничего подозрительного, успокоились и, сунув под язык очередную порцию терьяка, снова заснули с открытыми глазами. Возле одной из стен дома бесшумно возникла фигура Силина. Оставив под стеной рюкзак, он мгновенно скрылся в кустах.
Сарматов тем временем подобрался к храпящим лошадям и быстро успокоил их, потом с ловкостью кошки взобрался на развесистый платан и скрылся в его густой листве. Прямо под веткой, на которой он затаился, чернел джип, за баранкой которого спал «зеленый берет». Дождавшись, пока из «зеленки» вновь раздался шакалий вой, Сарматов метнул в шофера десантный нож. Тут же рядом с машиной материализовался человек-тень и, «сдернув» с сиденья тело «берета», оттащил его в кусты. Скоро спецназовец возвратился, уже переодетый в униформу американца, и занял место за баранкой. Сарматов облегченно утер пот с лица.
На востоке занялась розовая полоска утренней зари, вырисовывая силуэт ближайшего хребта. Из «зеленки» на кишлак начали наплывать рваные клочья тумана. Внезапно, как по команде, из конца в конец кишлака прокатилась надрывная петушиная перекличка, и под ее сопровождение на одной из улочек появилась фигура муэдзина, направляющегося к старинному облупившемуся минарету, с которого он ежедневно на протяжении многих лет призывал правоверных к утреннему намазу.
Стрелки на часах Сарматова двигались невыносимо медленно. Иногда майору казалось, что они вообще стоят на месте. Тогда он подносил
