Шутка ли сказать – две мадонны самого Леонардо! А вдруг мировые шедевры повреждены? Езжай и не спорь, оттуда мне позвонишь!
– Скажите, какие новости, – ворчала Маша вполголоса, стараясь вписаться между задрипанной «Газелью» и синей «Тойотой», – подумаешь, культурное событие – в Эрмитаже трубы лопнули! Да если каждую аварию в передачах освещать, то мы все в сантехников превратимся! Или в электриков…
Виталий Борисович, конечно, перестраховщик. Но что делать, с начальством спорить – себе дороже, это все знают…
Водитель «Газели» крикнул вслед что-то обидное, но Маша сделала вид, что не поняла. Настроение у нее было плохое. Снова начальник использует ее для всяких мелких заданий, как будто она девочка на побегушках. Обещал же дать ей свой собственный раздел в передаче. У Маши была такая замечательная идея – сделать нечто вроде трехминутного клипа либо на стихи, либо на классическую музыку… В качестве иллюстрации снимать город, его улицы, дворцы, музеи, фонтаны, решетки… Иногда людей, только не очень много. Хорошо, что не рассказала об этом Мишке. Он-то бы конечно понял, но вот, судя по всему, работа опять срывается. Вечно начальник затыкает ею все дыры!
Маша оставила машину в переулке и перебежала Дворцовую площадь. Через весь двор тянулся внушительный хвост из посетителей. Еще бы – лето, самое время для туристов. Жители города редко ходят в Эрмитаж, как, впрочем, и французы – в Лувр, разве что сопровождают приехавших родственников и знакомых.
Маша вихрем промчалась мимо очереди, смешалась с толпой входящих и показала охраннику свое удостоверение. Парень окинул притворно-равнодушным взглядом стройную молодую женщину в белых брюках и зеленой маечке, под цвет глаз. Маша улыбнулась ему открыто и дружелюбно. Взгляд охранника потеплел, но Маша уже проскочила магнитный контур и схватила свою сумочку. Радуясь, что сегодня на ней босоножки на платформе, а не на высоких цокающих каблуках, Маша устремилась к главной лестнице. Мама рассказывала, что когда-то давно служительницы коршунами набрасывались на женщин в туфлях с каблуками-«гвоздиками» и заставляли надевать специальные войлочные тапочки, чтобы не портить бесценный паркет. Потом этот обычай упразднили, но до сих пор еще служительницы, кто постарше, смотрели волком, услышав стук каблуков по паркету.
Поднявшись на второй этаж, туристы шли прямо, разглядывая помпезный Фельдмаршальский зал и громко удивляясь. Маша пролетела его, не поворачивая головы, свернула в темную Шпалерную галерею, где действительно все стены были увешаны ткаными шпалерами, прошла Павильонный зал, где толпа осаждала часы «Павлин». В детстве, когда мама водила в Эрмитаж, это был ее любимый зал, хотя часы тогда не работали. Все равно казалось ужасно интересно рассматривать механического павлина, и сову, и грибочки…
Сейчас Маша даже не взглянула в ту сторону, она торопилась. Миновав лестницу, она вошла в первый из залов итальянского искусства эпохи Возрождения. Все выглядело как обычно, только посетителей больше, чем в другие дни. Маша немного замедлила шаг, чтобы не привлекать к себе внимание,
